Служить цели
Шрифт:
Салли уселась на подлокотник кресла рядом с Узури, заняв выжидательную позицию. Линда подалась вперед.
— Что за любопытная компания! Мне следовало бы привязать вас всех к кресту и отшлепать по заднице.
Оливия ответила ей улыбкой и пробормотала:
— Только попробуй, цыпочка.
— В мире не осталось уважения к почтенной Госпоже, — печально произнесла Анна. С другой стороны, она выслушала все их истории, подставила плечо для слез, дала совет.
Она просто не привыкла делиться своими собственными мыслями и проблемами.
Дети военных
Ей пришлось сделать небольшой вдох, прежде чем она смогла заговорить:
— Нет, я не возьму себе Бена. Оливия, ты права. Связываться со сторожевым псом Зета — не самый умный ход.
— Разве он тебе не подходит? — спросила Линда своим прекрасным мелодичным голосом. — Я видела часть вашей сцены, и вы оба выглядели… подходящими друг другу.
Милое замечание и воспоминание об абсолютной… правильности… этой сцены заставили Анну на мгновение замолчать.
Ким усмехнулась.
— Каллен говорил об этом с Раулем. Он все переживал, что ты раздавишь Бену яйца или что-то в этом роде.
— Он переживал? — Анна вздрогнула, боль была такой же неожиданной, как порез от бумаги. Конечно, Каллен знал, что она никогда не даст сабмиссиву больше, чем он хотел, а иногда даже и этого.
— Ох, раздави ему яйца. Пожалуйста! — Салли плюхнулась на диван. — Ты же знаешь, как Бен придирчив к нашей обуви. Почти вся она для него недостаточно хороша, поэтому он рычит: «Сними эти туфли». Но когда Анна закончит пытать его мужские причиндалы, он будет говорить так, — она повысила голос до тонкого фальцета: — «Сними-и-и-и эти туфли».
Когда женщины разразились смехом, Анна поперхнулась своим напитком и ухмыльнулась. Надо будет рассказать Бену о рассуждениях Салли.
Или нет. Лучше сохранять дистанцию.
Как жаль, что только от одного звука его имени у нее участился пульс. Она все еще помнила ощущение его мозолистых рук, ласкающих ее грудь. И разве ей не хотелось бы просто привязать его к кресту, чтобы провести по мощному торсу ладонями?
Остановись. Сейчас же. Оставайся в реальном мире, а не в стране фантазий.
— Ты же понимаешь, что, если сабмиссив еще может говорить — это значит, я плохо сделала свою работу.
— О-о-о, бедный Бен, — проятнула Салли, изображая пантомиму, в которой безмолвный Бен жестом велел Узури снять обувь.
Узури моргнула в воображаемом замешательстве и притворилась, что вместо обуви протягивает Бену свои стринги.
Салли разинула рот и с досадой отшвырнула от себя стринги.
— О, это было очень реалистично, — захлопала Линда. — Разве не мило, что бедный Бен все еще смущается?
— Он красиво краснеет. Должна сказать, что он настоящий красавчик, если вы предпочитаете мужской пол. И, судя по тому, что я видела, когда с ним играла Анна, там есть что раздавить, — сложенные чашечкой руки Оливии намекнули, что у бедного Бена яички размером с арбуз.
Бедному Бену лучше бы никогда не слышать, как женщины обсуждают его, иначе он краснел бы целый месяц.
Оливия продолжила:
— И еще я заметила, что ты практически не причиняла ему боли во время сцены. У него жесткие ограничения?
— Нет, — Анна сделала глоток и принялась изучать цвет своего напитка. — У меня просто не было никакого желания заставлять его кричать. Мне это уже давно не нужно.
Тишина.
— Но ты была с Джоуи, а он настоящая шлюха, жаждущая боли, — Салли взвизгнула, когда Узури ткнула ее локтем в ребра.
— Ты ведешь себя невежливо, — упрекнула ее Узури. Несмотря на то, что она была тихой проказницей, Узури считалась самой вежливой и уважительной из саб «Царства Теней».
— Прости, мне не стоило…
— Все в порядке, Салли, — успокоила ее Анна. — Джоуи в прошлом. — Хотя она должна была признать, что его отсутствие создало болезненную пустоту в ее жизни. Но, каким бы восхитительным он ни был, зависимость Джоуи стала изматывающей. — Он хотел, чтобы Госпожа командовала 24/7, и, как ты и сказала, ему нужен более высокий уровень боли.
Оливия склонила голову набок.
— Я заметила, что, когда в твоих сценах больше доминирования, чем садизма, ты выглядишь более удовлетворенной.
— Если твои предпочтения в сценах изменились, может быть, и ты тоже изменилась? — мягко спросила Линда.
Изменилась. Это отвратительное слово охладило кожу Анны, как мокрый снег в метель. На экране Дженнифер Грей впервые ссорилась со своим отцом. «Малышка» взрослела, становилась женщиной. Я уже женщина. Я все это прошла.
— Ты знаешь, я действительно ненавижу это слово — «перемены», — сказала Анна тонким голосом. Будто все еще была девчонкой.
— О, Анна, — Линда соскользнула с дивана, чтобы сесть справа от Анны, прижалась плечом к ее плечу и мягко сказала: — Все в этом мире меняется. Лето сменяется осенью, а осень — зимой. Континенты сталкиваются, и появляются горы, а от этого изменяется климат. На этой планете и в этой Вселенной ничто не стоит на месте.
Перемены. Одна только мысль об этом вызывала тошноту внутри.
— Некоторые из нас предпочли бы вечное лето, — она выдавила из себя полуулыбку. — И предпочли бы, чтобы наши сцены не уплывали у нас из-под ног.
— Сэм говорил, что часть силы в твоих сценах исходила от гнева, и что ты выбираешь рабов, которые питаются этим гневом и болью, — Линда замолчала, и в этой паузе прозвучал невысказанный вопрос — «Это изменилось»?
— В этом-то и проблема, — Анна допила свою колу, жалея, что в ней не было алкоголя. — Я не так уже зла на мужчин. Больше нет.