Служить цели
Шрифт:
Она обняла его и обхватила его член своими скользкими пальцами.
О, черт, да. Его руки судорожно вцепились в поручни.
Анна прижималась грудью к его спине, плотно прилегая бедрами к его заднице. Ее твердые пальцы скользили вверх и вниз по его члену, снова и снова. А потом она просунула руку между их телами и пошевелила анальной пробкой.
Каждый гребаный нерв в его теле проснулся и заорал: «Блять!».
Его пах пульсировал от жгучего желания, и он едва не кончил прямо на месте.
— Да, думаю, тебе это
Она пошевелила пробкой еще раз.
Он издал неописуемый рев, борясь с тем, чтобы не кончить.
Она рассмеялась. Гребаная садистка.
Ее пальцы двигались по члену вверх и вниз, а затем обхватили яйца, сжимая так безжалостно, что завитки вокруг его достоинства чуть не поседели, и, тем не менее, из-за чертовой штуковины в его заднице, каждое садистское действие оборачивалось ярчайшим удовольствием.
Она отступила назад и взяла другой флоггер — тот ужасный, который жутко жалил. Даже когда Госпожа начала наносить удары, его член пульсировал в такт с его задницей и яйцами, сплетаясь в какую-то невообразимую плотскую мелодию. И жалящие удары флоггера усиливали громкость.
Каждый удар, казалось, попадал в ритм с биением его сердца и пульсацией члена. Еще и еще… его мозг затуманился, перед глазами все расплылось, и каждый удар превратился в горячий всплеск ощущений, скользящий вниз по спине прямо к его напряженному члену.
— Какой ты красивый, и этот отсутствующий взгляд.
Он осознал, что она повернула его голову к себе, обхватив лицо ладонями.
Ее глаза сияли, будто солнце пробивалось сквозь серые тучи. Розовый румянец алел на высоких скулах. Волосы выбились из косы, и красивые завитки украшали виски и шею. Плечи и руки были напряжены… и он мог видеть ее набухшие соски под эластичной майкой.
— Черт, ты прекрасна, — произнес он вслух. Вернее, думал, что сделал это, но не был уверен.
Она прикрыла глаза и прошептала хриплым шепотом:
— Ты — нечто, Бенджамин, — она погладила его по щеке и поцеловала так сладко и с такой любовью, что его сердце сделало медленный кульбит.
Черт, он любил ее.
Но в следующее мгновение она отстранилась.
— Выпей это, и мы перейдем к другим вещам, — она дала ему бутылку и помогла ее удержать.
Он был не совсем… в себе, но его тело требовало этих других вещей. Кричало «секс, секс, секс» каждой пульсацией члена, каждым сжатием ануса. Он хотел спуститься по ней вниз, попробовать ее сладость, вдохнуть ее мускус, провести языком по…
Она ущипнула его за руку.
— Пей, Бенджамин.
Он глотнул холодную жидкость, и его сознание прояснилось. Слегка.
Но тут он увидел, как она раздевается догола, и полностью сосредоточился на этом. Анна даже расплела косу и распустила волосы, как ему нравилось. О, да.
Когда она подошла к софе, он уже был рядом с ней. Вначале сел, а потом позволил ей опрокинуть его на спину.
В этом положении гребаная анальная пробка казалась еще больше. Черт бы ее побрал.
Правда, дискомфорт исчез, когда Анна наклонилась и подарила ему долгий медленный поцелуй.
Иногда она целовалась как Домина, контролируя и дразня, а порой — как мягкая щедрая женщина. Черт, он наслаждался и тем, и другим. Сегодня он получил сладкое, словно специально, чтобы прочувствовать контраст с садисткой и орудующей флоггером любовницей.
Не прерывая поцелуй, Анна опустилась на софу. Когда она подняла голову, он ожидал, что она сразу перейдет к главному. Вместо этого она провела губами по его щеке. Подбородку. Шее. Она была невероятно нежна. Он понял, что она целует каждый его шрам. Так трогательно.
Он закрыл глаза и отдался ощущениям, несмотря на возрастающую потребность его члена. Прикосновение теплых губ, а затем резкий укус в шею.
Она кусала его за это же место утром, но, по сравнению с тем, как горела его спина и пульсировал член, он едва заметил эту боль.
— Оу, — шепнул он и услышал ее смешок.
Ее губы спускались вниз по его телу, а за ними скользил прохладный шелковый шлейф ее волос. Щекотали его ключицы и дразнили соски. Она поцеловала его живот. И продолжила путь вниз. Когда она добралась до бедер, его сердце билось как сумасшедшее.
Влажный скользкий язык лизнул его член, прошелся по каждой венке от крайней плоти до самого основания, а затем обратно. От каждого движения становилось все горячее. Она собиралась его убить.
Когда Анна, наконец, взяла член в горячий-прегорячий рот, ему пришлось сжать кулаком подушку, чтобы не потерять над собой контроль.
Даже когда она окутала его жаром, ее язык продолжал блуждать по члену и скользить вокруг него. Кожа на его плоти была чертовски натянута, а давление росло, она взяла его глубже.
Очень медленно она подняла голову. Ее губы обхватывали его член, как крепко сжатый кулак.
Она пососала кончик. И у Бена все поплыло перед глазами.
— Дыши, Бенджамин. Если ты кончишь, я расстроюсь. Я хочу, чтобы ты кончил в меня.
Она обещала ему грубый секс. Минет и грубый секс — это как день рождения и Рождество одновременно.
Хотя… есть вероятность, что он до этого не доживет.
Она обхватила руками его яйца, покатала их, словно орешки, не переставая сосать его член, быстро и сильно, вбирая по самое горло. Затем почти выпуская его. Поднимаясь вверх и опускаясь вниз. Выпустила его изо рта и подула на влажную кожу холодным воздухом, сжала его яйца.
От потрясающего ощущения бедра Бена рефлекторно приподнялись.
Анна зубами провела вниз по его члену. И по позвоночнику Бена пробежала дрожь. А потом она окатила его жаром, когда снова вобрала его в рот.
Удовольствие было просто невообразимо огромным.
Она продолжала, оставаясь невероятно щедрой, беря его глубже, чем кто-либо и когда-либо в его жизни. Рука скользнула от яиц к анальной пробке, когда вся область от члена до ануса не превратилась в один чувствительный нерв, молящий об оргазме.