Служители тайной веры

Святополк-Мирский Роберт Зиновьевич

— Мне кажется, — ласково улыбаясь, сказал отец Леонтий, — не будет надобности выполнять твое поручение. Думаю, что недоверие князя — просто недоразумение. Говоришь, он сомневается, что ты московит?

Василий перекрестился.

— Я уверен, что все обойдется и скоро ты отпра­вишься к своим друзьям, — успокоил его отец Ле­онтий. — Я сию же минуту поговорю с князем.

Он встал и направился к двери.

— Благодарю тебя, отче. Только, боюсь, князь мне не поверит.

— Тебе, может, и нет, но мне — поверит. Ибо я тебе верю.

Есть у меня на то свои основания.

Благословив узника на прощание и загадочно улыбнувшись, отец Леонтий вышел.

Медведев задумался.

А что? Моя совесть чиста. Я не произнес ни од­ного слова лжи. В самом деле, если бы меня здесь прикончили, а это, принимая во внимание нрав князя Федора, легко может произойти, почему же не предупредить Иосифа, чтобы он не тратил времени на поиск священника, которого обещал прислать? Я сказал чистую правду, и не моя вина, что отец Леонтий усмотрел в ней тайный смысл. Думаю, Иосиф не будет на меня в обиде, если узна­ет, что перед лицом смерти я вспомнил именно о нем и хотел избавить от лишних хлопот! А вот князь Вельский получит от отца Леонтия неопро­вержимые свидетельства, что я действительно живу на московской стороне. Ну вот, теперь можно спокойно отдохнуть.

И Василий безмятежно вытянулся на лавке, ожи­дая, когда его позовут к князю.

Увидев входящего священника, князь Федор ожи­вился.

— Как хорошо, что ты зашел, отче. Мне очень нужен твой совет, и тебя повсюду ищут.

— Я всегда сердцем чувствую, что тебе нужен совет, мой мальчик. —

Старик благословил Федора в лоб и поудобнее расположился в кресле.

— Отец, я вспомнил, что два месяца назад ты ез­дил к восточным рубежам по какому-то церковно­му делу...

— Да, архиерей Смоленский поручил мне объе­хать тамошние монастыри и храмы нашей веры, чтобы выяснить, в чем они нуждаются и каково их состояние...

— Ага! Скажи мне, а не слышал ли ты в тех мес­тах о людях с именами: Бартенев, Картымазов или Медведев?

— Как же, как же, я слышал такие фамилии.

Вельский оживился.

— Очень хорошо! Расскажи мне, что ты о них знаешь?

— У Бартенева очень хорошая церковь, и служба там всегда идет исправно — это один из лучших наших приходов на восточном рубеже. Картыма­зов и Медведев живут по ту сторону Угры, поэтому я знаю о них меньше. Но люди говорят, что они оба добрые христиане. Медведев, правда, совсем новый человек и пожалован Березками недавно.

— Кто ему пожаловал эту землю?

— Великий князь Московский.

— Ты убежден?

— Разве Медведев сам не сказал тебе этого?

— Ты знаешь, что он здесь? — поднял брови Фе­дор.

— И даже под стражей...

— Кто тебе это сказал?

— Я только что был у него.

Федор нахмурился.

— Как это произошло?

— Он обратился к Ольшанскому, чтобы князь позвал меня.

Федор прикусил губу.

— Ну и Ольшанский, разумеется, не отказал!

— Это

так естественно. Нельзя отказывать узнику в просьбе повидать священника.

— Хм... Ну ладно. Так что же сказал тебе этот... Медведев?

— Что ты не поверил его рассказу. Что ты принимаешь его за кого-то другого. И даже что ты собираешься подвергнуть его пытке. Поэтому он хотел исповедаться перед возможной смертью.

Федор покраснел.

— Да, это правда. Я не поверил ему. А он сказал тебе о цели своего посещения?

— Да, разумеется. Он хотел узнать, где находится твой брат Семен. Я не понимаю, почему ты заподозрил его. Все, что он рассказывает, — сущая правда. Я был в тех местах как раз тогда, когда похитили дочь Картымазова, и слышал много разговоров об этом. Все совпадает.

— Я тоже получил донесение от Лаваша, но это еще ни о чем не говорит. Видишь ли, я опасаюсь, что это не настоящий Медведев, а лишь человек, принявший его имя и подосланный кем-то.

— Кем?

— Ну... Например, Семеном.

— Это совершенно невозможно, мой мальчик. Человек, которого ты держишь под стражей, живет на том берегу Угры. Он подданный Великого Московского князя и потому никак не может служить Семену.

— Почему ты в этом так уверен?

— Он назвал мне целый ряд таких подробностей, которых не может знать никто здесь, в Литве.

— Что же это за подробности? — живо заинтересовался Федор.

— Разные, но весьма достоверные, — уклончиво ответил священник. — В основном о сугубо церковных делах. Я задал ему несколько вопросов и получил ответы, которые совершенно убедили меня в том, что этот человек — московит. Советую тебе не брать на душу греха, невинно пытая его. Он говорит правду.

Федор тяжело вздохнул и задумался.

Но ведь отец Леонтий не знает об истинной цели приезда Медведева.

— Кроме тебя и князя Можайского, — сказал наконец Федор тихо, — нет людей, которым я бы верил на слово. Я знаю — ты любишь меня. Я знаю, что после смерти отца и все сестры, и Семен уговаривали тебя уехать с ними, а ты остался со мной...

Я верю тебе и всегда следовал твоим советам... Но на этот раз... — Он помолчал, потом решительно спросил — Скажи мне, если бы от твоего ответа зависела моя жизнь, утверждал бы ты по-прежнему, что этот человек московит и Медведев? Это очень важно, отец Леонтий. Подумай!

Старик еще раз все взвесил.

Никто в Литве не знает и не может знать о нашей связи с Иосифом. Гонцы доставляют тайные послания на рубеж и передают другим гонцам. Они не знают, от кого и кому перевозят письма. Если шаг Медведева был умышленным, и допустим, он знает о нашей с Иосифам встрече, — это только лишний раз доказывает, что он не из Литвы. Если же он обратился случайно к первому попавшемуся ему на глаза православному священнику — тем более...

— Да, — твердо ответил Леонтий. — Я уверен!