Служители вашей радости
Шрифт:
Мы ясно видим, как среди самых главных элементов духовного пути апостольства выделяется таинственная структура Церкви и священнического служения. Если крещение и исповедь соответствуют опыту греха, то тайна Евхаристии - призыву «придите и увидите», вхождению в жилище Божие. Она является пребыванием Иисуса среди нас в том смысле, о котором раньше невозможно было и предположить. «И увидите»: Евхаристия - это место, где исполняется обещанное Нафанаилу о том, что он увидит «небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих» (Ин 1, 51). Иисус обитает и «пребывает» в Жертве, в акте любви, которым он предается Отцу, и Своей любовью, заменяющей нашу, предает Ему и нас Причастный псалом, говорящий «вкусите и увидите», содержит и такие слова: «Кто обращал взор к Нему, те просвещались» (Пс 33, 6); причаститься Христу - это причаститься истинному Свету, Который просвещает всякого, приходящего в мир (см Ин 1, 9).
Рассмотрим и еще один момент, общий для обоих рассказов. Изобильный улов прорывает сети. Петр и его товарищи не могут справиться с этим. Затем нам говорится, что они позвали товарищей, бывших в другой лодке, помочь им вытащить сети. Когда они сделали
Иисус сначала называет эту группу «Koinonia» (община), сообщество Симона (Петра). Но в момент призвания мирское ремесло Петра превращается в образ будущей и новой реальности. Сообщество рыбаков становится общением в Иисусе. Христиане образуют собой общину этой лодки рыбаков, объединенных чудом благодати, которая дарит им богатства моря после целых ночей безнадежных попыток. Объединенные в этом даре, они останутся таковыми и в миссии.
Святой Иероним дает прекрасную интерпретацию этою названия «ловцы человеков», точно соответствующую внутренней метаморфозе ремесла в видение будущей реальности. Святой говорит, что вытаскивать рыб из воды значит лишать их жизненной среды, обрекать на смерть. Однако вытаскивать человеков из вод мира сего значит высвобождать их из гибельной среды и беспросветной ночи, чтобы дать воздух и небесный свет. Это значит перенести их в среду, где можно жить и которая есть одновременно свет, позволяющий видеть истину. Жизнь есть свет, потому что именно истина, которая одновременно и любовь, питает человека, самую глубину его существа. Конечно, человек, погруженный в воды мира, не сознает этого. Именно поэтому он отказывается от того, чтобы его вытащили. Он, можно сказать, считает себя обычной рыбой, обреченной вне воды умереть. И действительно, смертельная опасность есть. Но эта смерть ведет к истинной жизни, к той, где человеку действительно удается стать самим собой. Быть учеником - значит дать поймать себя Иисусу, Который Сам есть таинственная рыба, сошедшая в глубины вод мира, вод смерти.
Он дает Себя поймать, чтобы мы оказались в Его руках и нашли в себе мужество позволить вытащить себя из вод наших привычек и комфорта. Иисус стал ловцом человеков, потому что Сам спустился в пучину Страстей. Ловцом может быть только человек, отдающий себя, как Он. Но прийти к этому можно, только ступив в лодку Петра, только вступив в общение с Петром. Призвание - не частное дело, это не способ продолжать под свою ответственность дело Иисуса. Пространство его - вся Церковь в целом, которая может существовать только в общении с Петром и, таким образом, - с Апостолами Иисуса Христа.
Духовность священства в Псалме 16
Второй текст, который я хотел бы рассмотреть, - это один ветхозаветный текст, Псалом 16 (15); ведь я очень дорожу единством Библии. Самые старшие из нас читали стих 5 этого Псалма в момент пострижения, в момент посвящения в сан, как своего рода ключевые слова к тому, что над ними совершалось. Каждый раз, как я перечитываю этот Псалом (теперь он включен в повечерие четверга), я вспоминаю о том, как я тогда пытался понять через этот текст смысл церемонии, к которой готовился, чтобы участвовать в ней сознательно. Этот стих чудесным образом просветил меня; и до сегодняшнего дня он остается для меня ключевым словом к тому, что означает священство и как его надо проживать. Вульгата переводит этот стих так: Dominus pars hereditatis meae et calicis mei. Tu es qui restitues hereditatem meam mihi («Господь есть часть наследия моего и чаши моей»). Это делается языком, по сути, совсем мирским, в совершенно прагматическом контексте, по всей видимости, еще вовсе не богословском, языком земельной собственности и разделения земель, бытовавших в Израиле, как это описано в книге Иисуса Навина и в Пятикнижии. Из этого распределения земель между племенами Израиля колено Левия, священническое колено, было исключено.
Здесь мы видим два вида материальных ресурсов, которые приобретают более глубокий смысл, если мы поместим их в русло израильской ментальности в целом. Для израильтянина земля - не только надежное средство к существованию: она есть средство участия в обетовании Божием, данном Аврааму; она представляет собой участие человека в этом даре, дающем возможность жить избранному Богом народу. Таким образом, земля - это одновременно гарантия участия в личной власти Бога над жизнью. Левит же земли не имеет, в этом смысле он беззащитен; у него нет земных гарантий. Он исключительно и непосредственно зависит от одного Господа, как говорит Псалом 22 (ст. 11). Если благодаря земельной собственности существование оказывается несколько отделенным от Бога, по крайней мере внешне, и предлагает что-то вроде автономной «страховки», то в той форме жизни, какую ведет левит, это невозможно. Один Бог является непосредственным гарантом его жизни; даже земная, материальная жизнь держится на Нем. Там, где больше нет богослужения, основание его жизни рушится. Поэтому жизнь левита - это одновременно привилегия и авантюра. Его исключительное и непосредственное место обитания - это присутствие Бога в Его святилище.
Мне кажется важным заметить вот что: терминология стихов 5 и 6 совершенно явно имеет отношение к идее приобретения земли и вручения жизни, и иным образом применяет ее к колену левитов. Это означает, что Псалом 16 - песнь священника, говорящая о физическом и духовном центре его жизни. Тот, кто молится этим Псалмом, имел в виду не только то, что предписывал закон, то есть внешнее отрешение от благ и жизнь, поддерживаемую служением Богу и зависящую от Него в смысле средств к существованию, он пережил эту реальность в ее глубочайшей сути. Он одухотворил Закон, превзошел его, приближаясь ко Христу именно через осуществление его духовной сути.
Для нас в этом Псалме важно то, что, с одной стороны, речь идет о священнической молитве, а с другой - мы видим здесь внутреннее самопреодоление Ветхого Завета, в направлении ко Христу; мы видим движение Ветхого Завета к Новому, а в этом - единство истории спасения. Жить не собственностью, а литургией для того, кто молится этим Псалмом, значит жить рядом с Богом, строить свое существование во внутренней устремленности к Нему. Ханс Иоахим Краус справедливо замечает, что Ветхий Завет представляет нам здесь начаток мистического общения с Богом, строящегося на основе особых прерогатив левитов.
Господь стал, таким образом, «землей» человека молитвы. Следующие стихи показывают, как это становится каждодневной реальностью: «Всегда видел я пред собою Господа» (ст. 8). Благодаря этому человек молитвы живет в присутствии Бога, он постоянно находится пред Его лицом. Следующие слова - вариация той же мысли: «ибо Он одесную меня». Идти вместе с Богом, знать, что Он рядом с тобой, общаться с Ним, смотреть на Него и знать, что Он на тебя смотрит, - вот в чем заключается истинная суть этой левитской прерогативы. Так Бог действительно становится землей, уделом жизни человека. Так мы живем и «пребываем» рядом с Ним. Здесь псалом перекликается с тем, что мы отметили у Иоанна. Быть священником - значит идти к Нему и таким образом учиться видеть и пребывать в Его жилище.
Два следующих стиха помогают нам лучше понять, как все это возможно. Молящийся здесь восхваляет Господа за вразумление, за то, что Он «учит» его даже ночью. Используя это выражение, и Септуагинта, и Вульгата явно намекают на физическое страдание, «учащее» человека Такое учение понимается здесь как акт восставления, с тем чтобы поистине стать человеком, а это никогда не обходится без страданий. Слово «учение» имеет здесь более общее значение пути человека к спасению, этапы преображения, благодаря которым мы, будучи глиной, уподобляемся Богу. Внешняя наказующая палица заменяется страданием жизни, через которое Бог ведет нас и приводит к жизни подле Себя. Все это также напоминает великий Псалом Слова Божия, Псалом 119 (118), который мы часто читаем в течение недели на литургии дневного часа. Он строится вокруг основы существования левита: «удел мой, Господи» (ст. 57; см. ст. 14). Кроме того, здесь встречаются в разных вариантах мотивы, с помощью которых Псалом 16 (15) толкует утверждение: «Уставы Твои - советники мои» (ст. 24). «Благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам Твоим» (ст. 71). «Знаю, Господи, что суды Твои праведны, и по справедливости Ты наказал меня» (ст. 75). Так мы понимаем всю глубину мольбы, которая, подобно рефрену, сопровождает весь Псалом: «Научи меня уставам Твоим!» (ст. 12, 26, 29, 33, 64). Когда жизнь действительно укоренена в Слове Божием, Господь становится нашим Советником. Библейское слово - не какой-то далекий и общий текст; оно непосредственно входит в мою жизнь. Оно устраняет исторические расстояния и обращается лично ко мне. «Господь мне советник»; моя жизнь постепенно становится Его Словом. Мы видим, как исполняется стих: «Ты указал мне путь жизни» (Пс 16,11 Вульг.). Жизнь перестает быть смутной загадкой. Мы узнаем, что значит жить. Жизнь раскрывается и становится радостью среди всех трудностей воспитания. «Уставы Твои были песнями моими», - говорит Псалом 119 (118), ст. 54; и нечто созвучное - Псалом 16 (15): «Возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой» (ст. 9); «полнота радостей пред лицем Твоим; блаженство в деснице Твоей вовек» (ст. 11).