Служители зла
Шрифт:
Резко прозвучал голос бабушки: «Разбей этот мир, Душка!»
— И пожалуйста, скажи ему, что я его люблю, — прошептала Ариадна, и Душка почувствовала, как ей больно.
Она склонилась и поцеловала ее в лоб. Потом закрыла ставшие мертвыми глаза и почему-то сказала:
— Покойся с миром, Ариадна… И… да примет Господь в свои руки твою измученную душу, прощая все твои прегрешения!
Она помнила эту фразу откуда-то из глубокого детства, или из книги, или еще откуда-то.
Там,
— Отче наш…
Дальше она не знала. И начала говорить от себя:
— Если ты думаешь, что Ариадна недостойна бессмертия, то хотя бы пожалей ее и не отпускай в Вечность. Потому что Игорь ее любит и ему будет больно, если Ты обречешь ее на вечные скитания или позволишь превратить в бессмысленную тварь.
Она сама удивилась, почему на ум пришли именно эти слова:
— И еще, Отче наш, помоги нам выбраться отсюда. И никогда больше сюда не попадать. Я, наверное, смогу полюбить Тебя со временем. Если Ты похож на Игоря…
И, сама испугавшись собственной дерзости, выбежала из бара.
Еще не обернувшись, Игорь знал, что ОНИ пришли.
Он почувствовал их.
— Уроборос требует жертвы, — прошелестели за спиной голоса.
Он обернулся и спокойно встретил бессмысленные и злые взгляды давно опустевших глаз.
— Ну? — протянул он насмешливо. — А я-то думал, что сам Юлиан пришел. Ах да… Как же я мог забыть. Ваш Юлиан всего лишь трус. Трус, прячущийся за вашими спинами. Трус, как гиена, удовлетворяющийся легкой добычей. Вами, жалкие недоумки. Надеюсь, перед собственной кончиной вы успели хорошо откушать?
Он смеялся.
Даже тогда, когда они пошли на него, продолжая бормотать про своего Уробороса.
Даже тогда, когда, сделав попытку прорваться через их ряды, он понял, насколько эта попытка бессмысленна.
Даже тогда, когда первый удар лишил его способности видеть их.
Он думал про то, что Ариадна сейчас уже уводит отсюда Душку. Ариадна поймет все — она совсем не глупа. Лишь бы только они немного задержались!
Он думал про то, что Юлиан все-таки проигрывает и, наверное, злится. Поэтому и начал делать ошибки.
Про то, что каждый приступ боли, каждый удар молотка приближает его к бессмертию.
Про то, что Бог сильнее.
И когда он оказался в серебристых потоках, похожих на водопад, он улыбнулся последний раз и пробормотал:
— Спасибо за оказанную честь, Господи…
Душка шла, ничего не видя перед собой. В глубине ее души росла боль и что-то иное, злое, ищущее выхода.
Как
Она резко остановилась.
Дверь в дом была распахнута и сейчас болталась под действием ветра, жалобно скрипя.
— О нет…
Она боялась поверить в страшное. Боялась войти внутрь. «Господи, он ведь там? — прошептала она. — С ним ничего не случилось?»
Сделав шаг, она невольно зажмурилась. И все-таки страх надо было преодолеть. Страх надо было загнать в угол, заставить его заткнуться. «Они питаются страхом».
Войдя, она открыла глаза.
Игорь действительно был там.
На стене.
Раскинувший руки, прибитые ржавыми гвоздями, он был мертв. Его распахнутые глаза смотрели мимо Душки, уже не видя ее. Он улыбался — он видел перед собой уже что-то совсем другое, светлое…
Ей послышалось, что где-то очень далеко звонят колокола. Ощущение было таким явным, что она невольно оглянулась. И поняла, что колокола эти действительно звонят.
В той церкви, которую обезглавили. И еще — она откуда-то знала, что сейчас там — над этой церковью — переливается самыми разными цветами огромная, сияющая радуга.
— Но его уже нет…
Душка подошла поближе и вдруг сползла на пол, обняв его ноги, и отчаянный крик вырвался у нее. Слезы вырвались наружу, заставляя сотрясаться все худенькое тело девочки, выпуская наружу всю накопившуюся боль.
Кто-то тронул ее за плечо.
Ослепшими от горя глазами она увидела гадкую улыбку. Она видела его изнутри, и теперь Юлиан был похож на Змею.
— Все будет хорошо, — раздвинул он в улыбке бледные губы. — Все бу-удет хорошо!
Она резко оттолкнула его и бросилась прочь.
Не разбирая дороги, не помня, как и куда бежит, ведомая некоей силой, она влетела в гостиную Юлиана и остановилась.
Шар переливался. Шар увеличился в размерах. Теперь Душка видела, что падающие в нем хлопья — это не снег.
Это капельки крови.
«Разбей этот мир, детка, ну же!»
Она вдруг увидела рядом с собой всех — бабушку, отца, мать, Игоря, Ариадну. А там, внутри шара, был Павлик. Павлик, прижимающий к груди Бадхетта. Смотрящий на нее грустными глазами.
Она должна была разбить этот шар.
Она должна освободить Павлика.
Размахнувшись, она ударила по шару. Он качнулся.
— Не трогай! Что ты делаешь, гадкая девчонка!
Она поняла, что сначала надо найти что-то тяжелое. Ее рука слишком слаба.
«У меня мало времени, — сказала она себе. — Соображай быстрее…»
Юлиан оказался рядом с ней, попытался схватить за плечо.
Она вырвалась, зло ударив его.
На полу валялся огромный крест. Такой же, как у бабушки. Такой же…