Служу Советскому Союзу
Шрифт:
— Подорожала, конечно, водочка-то, — сказал тот, который сидел на моей полке. — Уже три шестьдесят две стоит. Но это если бутылку не сдавать…
— Ага, и продают только после одиннадцати. Знаешь шутку про ленинский завет на одиннадцать?
— Какую шутку? А это, мол, Ленин завещал продавать после одиннадцати. Вот если юбилейный рубль ко столетию Владимира Ильича положить на часы так, чтобы голова вождя смотрела на двенадцать, то вытянутая рука как раз будет показывать на одиннадцать. Всё по завету. Вот у тебя есть юбилейный?
—
— Как будет — так проверь.
— Ерин! Ну, Ерин! Бухать будешь? — толкнул рыжий второго лежащего. — Вот, я тебе «коленвал» уже разлил. Нам как раз третьего нужно!
Коленвал? Что за коленвал?
На зов повернулся лежащий молодой человек. Сквозь сомкнутые ресницы я наблюдал за тем, как он поднял черноволосую взлохмаченную голову, посмотрел мутными глазами на одного, потом на другого, перевел взгляд на протянутый стакан. Похоже, что именно в этот момент запах от жидкости достиг ноздрей моего однофамильца, а потом он нагнулся над полкой.
«Его неудержимо рвало на Родину…» — вспомнился мне финал рассказа про Штирлица.
— Да етить твою мать, Ерин! Откуда же в тебе только берется? Всё же недавно выблевал! Сейчас-то откуда взялось? — воскликнул рыжий, отскакивая в сторону.
— Ну вот, фонтан имени Дружбы Абитуриентов снова можно считать открытым, — отодвинулся и второй, который сидел на моей лежанке.
Пока другие смотрели на лежащего, я тихонько извлек из-под простыни руку и уставился на неё.
Вот жеж жеваный каблук!
Моя рука выглядела настолько молодой, что даже волоски на запястье только начали пробиваться. Это после шерстистой лапы почти пятидесятилетнего мужика?
Похоже, что я один из тех, про кого снимают фильмы. Что-то вроде «Янки при дворе короля Артура»? Только тут ни хрена не королевский двор!
А я молод и полон сил?
— Что тут у вас? — послышался возмущенный женский голос, который явно только набирал обороты. — Опять весь вагон провоняете, а мне потом по башке получать? Что за молодежь-то сейчас пошла? Ни пить, ни есть не умеють! Ну всё, я пошла за нарядом. Ссодют вас на ближайшей станции, тогда будете знать!
Возле наших мест остановилась, уперев руки в боки, очень большая женщина. На мясистых боках натянулась ткань, угрожая треснуть от распирающего возмущения. Такая мадам запросто может стоять на рынке и торговать мясом. Причем будет сама рубить куски и при этом у неё не возникнет никаких проблем. Топор в её ручищах будет выглядеть игрушкой.
— Да уж, как только в комсомол таких берут? — послышались возмущенные голоса других пассажиров.
— И ведь ни капли не стесняются! Пьют при всех!
— Где там наряд?
— Тетенька проводница, — жалостливым голосом отозвался рыжий. — Не надо наряд. Мы же тогда не доедем до Москвы…
— А мне-то что за напасть? Наперед надо было думать! Для вас государство всё делает, а вы блевотню в общественном месте развели! Другим пассажирам мешаете! — громкость возмущенного голоса начала набирать обороты. — Четыре парня, здоровые, как Поддубный, а поди же ты — пьянкой увлеклись!
Тетка явно привыкла брать нахрапом и зашибать голосом пьяненьких пассажиров. Чувствуется богатый опыт за спиной. А тут ещё и остальные пассажиры начали подтягиваться, чтобы добавить всплесков в изрыгаемую волну возмущения.
— Ух да, один вон как навернулся с верхней полки, так и дрыхнет уже полчаса. Может их всех с верхней полки навернуть? — вылезла плешивая голова какого-то старца из-за правого плеча.
Это он явно про меня. Вроде как я грохнулся с полки.
— А ещё комсомольцами себя называт. Да такой комсомол гнать надоть мётлами грязными! И в партию не допущать! Вот пусть знают, как это в обществянных мястах водку жрать! –
И ведь будет права проводница, если ссадит пьяный молодняк на станции. Права и я был целиком на её стороне. Молодняк заслужил подобное отношение к себе. Вот только… только тогда и меня вместе с ними спустят, ведь я вроде как сейчас четвертым числился.
Я ещё не вполне понял, кто я и где я, не вполне разобрался в ситуации, но понял только то, что ребят надо выручать. Ведь они меня считали другом, а у нас как…
Сам погибай, а товарища выручай!
Вон как эти двое ухарцев поникли. Даже тот, кого назвали Ериным, потух. Опустили глазки в пол и доверились грозной судьбе в темно-синем костюме. Ещё немного и их без наряда выкинут с поезда.
Надо было брать судьбу друзей в свои руки. Мне достаточно было того, что отчасти по моей вине погибли ребята с БТРа.
— Грррражданка проводница! — бодро вскинулся я, принимая сидячее положение на лежанке. — Прошу вас проявить сознательность и выбросить нас ко всем чертям вместе с нашим барахлом!
Глава 3
Как я и ожидал, моё неожиданное вступление сыграло в как нельзя лучше. Люди отпрянули, даже мои соседи по лежанкам удивленно захлопали глазами. Даже Ерин перестал содрогаться, а начал прислушиваться.
Неожиданность — лучшее, что может быть для атаки. Если ребята защищались, то я пошел напролом. Ведь хуже уже не будет, а лучше можно сделать. Притом не упускать темпа.
Надо было развивать наступление, и я продолжил:
— Нам нет оправдания! Никакая смерть не стоит того, что мы тут натворили!
— Какая смерть? Чего ты несешь, парень? — удивленно захлопала глазами проводница. — Кого убили?
— Убили? Кого-то убили? — понеслось дальше по вагону.
Вот жеж жеваный каблук! Если сейчас не рявкнуть, то поднимется паника.
— Никого не убили!!! — проорал я, вскакивая и едва не поскальзываясь на дурнопахнущей луже. — Собака сама умерла! От старости!