Слышишь, Кричит сова !
Шрифт:
Года два назад он записался к нам в библиотеку. Первое время книги брал и возвращал регулярно. Читал, как говорится, "направленно" - одну фантастику. Как-то я спросил его: - Не надоели тебе эти сказки?
– Надоели,- неожиданно ответил он.
– Так зачем берешь?
– удивился он.
– Надо,- хмуро ответил Иван и, сунув в карман томик "Современной фантастики", ушел.
Потом он вдруг перестал появляться. Может, занят, а может, все, что хотел, перечитал, или того больше - личную библиотеку завел. Но вот остался за ним долг - это плохо. Тем хуже, что "Машина времени" Уэллса была у нас в библиотеке только в двух экземплярах, и вот один из
– Я всегда говорил, что успех музея в поддержке общественности,- с чувством произнес Павел Федорович, увидев, что я пробежал заметку.
– Хороша общественность - музею монеты дарит, а в библиотеке книжки зажиливает!
– Ты Жукова знаешь?
– обрадовался Павел Федорович.
– Еще бы.
– Вот хорошо-то!
– еще больше обрадовался Павел Федорович.
– Да что такое? Что с того, что я Жукова знаю?
И тут Павел Федорович еще раз напомнил, что вся общественность должна помогать процветанию музея и в данном случае я тоже, как представитель этой самой общественности. Моя помощь, по мнению Павла Федоровича, заключалась в следующем. Дело в том, что Жуков, принеся монеты в музей, на все вопросы отвечал невнятно - то ли нашел, то ли купил. А под конец, обозлившись на расспросы, сказал: "Берете - берите, а не надо - и мне сгодятся..." Павел Федорович, конечно, тут же отступился, но беспокойство прочно поселилось в его душе. Беспокойство это питалось сугубо научными опасениями: из популярной литературы Павел Федорович хорошо знал, какой вред науке наносят самодеятельные археологи. Расковыряв случайно найденный клад, они берут то, что им представляется ценным, а всякие там черепки, костяшки, посчитав мусором, так и оставляют. И гибнут ценнейшие материальные свидетели, которые опытному человеку могли бы рассказать удивительно много, а может быть даже, и произвести целый переворот в научных представлениях современников.
Все это Павел Федорович выложил мне в один присест и спросил: Согласен?
– С чем,- с переворотом в научных представлениях?
– Э,- обиделся Павел Федорович,- я же серьезно, а тебе только шутки шутить.
– Да ладно, с чем же согласиться я должен?
– Надо поговорить с Жуковым. Может, он и в самом деле нашел их на каком-нибудь чердаке. А если раскопал? Вот это точно надо знать.
– Ты же с ним говорил?
– Мне не сказал. А тебе, может, скажет. Вы же знакомы.
Конечно, если бы не нужно было выручать Уэллса, я увернулся бы от выполнения своего "общественного долга", но поскольку к Жукову идти надо было так или иначе, я согласился, чем обрадовал Павла Федоровича несказанно...
Так вышло, что обещание свое мне пришлось выполнить в тот же день. Как на грех "Машину времени" спрашивали трижды, и когда какой-то очкарик-десятиклассник вежливо попросил ее же, я окончательно решил сегодня же вечером отправиться к Жукову. Посмотрев в формуляре адрес, я даже обрадовался: совсем недалеко, чуть ниже соборного парка...
Свернув с Почтовой на Александровскую, сразу же на воротах второго от угла дома я заметил нужный номер - 170. Во дворе какая-то тетка, хозяйка, видимо, кормила цыплят. Приоткрыв калитку, я поздоровался и спросил: - Иван Жуков здесь живет?
– Здесь,- ответила тетка и, прикрикнув на суетившихся цыплят: "кыш!", добавила: - Только пришел. Позвать или зайдете?
–
– - Ну так из сеней направо...
Из-за двери послышалось: - Вы, тетя Вера?
В комнате скрипнула пружина, послышались шаги, и дверь распахнулась. На пороге стоял Жуков. Приходу моему он не удивился нисколько, только сказал: - А, это ты...- и, помолчав, добавил: - заходи.
Сейчас я понимаю, что если бы заговорил с Жуковым сразу о монетах, ушел бы несолоно хлебавши. Но по чистой случайности, вовсе не из предусмотрительности, я заговорил с ним совсем о другом. Больше того, я не стал поминать ему его долг, поскольку сразу заметил на этажерке знакомый корешок. Я просто спросил, усевшись на пододвинутую табуретку: - Что не заходишь?
– Да так, дела,- неохотно буркнул Иван, и тут бы нашему разговору и закончиться, но случиться этому я позволить не мог, помня надежды Павла Федоровича, - Ты ведь фантастикой интересовался?
В глазах Жукова вспыхнули злые огоньки.
– Вот на днях Азимова получили. Хотя, признаться, я твоего интереса к фантастике не разделяю. Особенно вот такого рода,- я деликатно кивнул в сторону этажерки.
Жуков меня не перебивал.
– Конечно, от Уэллса до Азимова расстояние такое же, как, скажем, от телеги до электровоза. Но, по-моему, разница тем не менее внешняя. Потому что передвигаться во времени одинаково невозможно ни на уэллсовской машине, ни в азимовских капсулах.
– Как знать...- неожиданно сказал Иван.
Я опешил.
– Уеду я отсюда...- вдруг глухо сказал он.
– Чего так?
– удивился я неожиданному повороту.- Куда уедешь?
– А куда-нибудь...- обронил Иван и замолчал, Видно было, что продолжать ему об этом не хочется.
Глянув на часы, я решил, что пора собираться восвояси и самый раз спросить Жукова о монетах.
– Слушай, Иван, в газете сегодня о тебе заметка есть. Видел?
– Еще чего?
– удивился Жуков.- Какая заметка?
Я полез в карман, достал специально захваченный на этот случай номер. Иван прочитал внимательно, усмехнулся. И тут я и спросил его напрямик: Слушай, а откуда у тебя эти монеты?
Иван помолчал, потом встал, прошелся тяжело до комнате и, резко обернувшись, спросил: - Погулять не хочешь?
– Пройтись, что ли?
– Ну, не на свадьбе же,- усмехнулся он.- Так пройдемся?
– Чего же...
Жуков вышел в сени, что-то копался там минут пять, вернувшись в комнату, достал из шкафчика электрический фонарик, сказал: - Пошли...
В сенях он взял прислоненный к стенке небольшой продолговатый сверток и пропустил меня вперед.
Уже совсем стемнело. Иван шагал быстро и уверенно, я едва поспевал за ним - все это было мало похоже на прогулку.
– Куда это мы летим?
– спросил я его в спину.
– Сейчас придем,- бросил он не оборачиваясь, но все же сбавил скорость.
К соборному парку мы падошли с нижнего конца - вход был с противоположной стороны. Жуков огляделся - в чахлом свете редких фонарей улица была пустынной - местный "бродвей" лежал в двух кварталах отсюда, вся толкотня сейчас там.
– Лезем здесь,- скомандовал Иван, бросил через ограду свой сверток и полез следом. Стараясь не зацепиться за декоративные пики, которые ничем не уступали своим недекоративным родичам, я перелез через ограду и сказал Ивану: - Хороша прогулочка. На любителя.
Жуков промолчал, посветил фонариком, буркнул: - Сюда...- и, продравшись через кусты, мы оказались на крохотной полянке.
– На, свети,- ткнул он мне в руки фонарик и, присев на корточки, стал разворачивать свой сверток. В желтом пятне света остро сверкнула заточенная кромка маленькой саперной лопатки.