Смех Циклопа
Шрифт:
Война шумеров и аккадцев была долгой и высасывала силы обеих сторон.
Так продолжалось до тех пор, пока царство Киш не одержало крупную, но не решающую победу. Тогда аккадский царь Энби-Астар предложил шумерскому царю Эн-Шакушану подписать перемирие. Враждующие армии сошлись в долине на нейтральной территории.
Цари сели друг напротив друга, между ними расположились переводчики.
– Итак, – начал по-шумерски царь Эн-Шакушана, – что он предлагает?
Переводчик перевел вопрос.
За происходящим внимательно следили министры.
Ответ Энби-Астара в переводе
– Он говорит, что желает мира.
– Очень хорошо. Ответь ему, что мы тоже желаем мира, эта война нас изнурила.
Переводчик перевел. Аккадский царь Энби-Астар посовещался с двумя своими министрами и с переводчиком. Родилась реплика.
– Что он говорит? – спросил шумерский царь.
– Он говорит, что последнее сражение выиграл он, а значит, войну выиграл тоже он и в ответ на обещание не разрушать город Ур хочет пятилетней выплаты податей, всех запасов зерна, пяти тысяч рабов и трех тысяч рабынь, которых отберут он и его военачальники.
Шумерский царь Эн-Шакушана медлил с ответом.
– Что мне сказать ему? – не выдержал переводчик. – Он ждет, о повелитель.
И подался царь шумерский к царю аккадскому со странной гримасой. Разинул он рот, будто собираясь что-то сказать, но звук, звучный и протяжный, издал не ротовым, а анальным отверстием.
Звук этот прогремел, как трубный глас. Таков был ответ царя Эн-Шакушана царю Энби-Астару.
Результата не пришлось ждать: все шумерские министры покатились с хохоту.
Но акаддский царь не засмеялся, а побагровел, оскорбленно и гневно завращал глазами. Потом отдал приказ, оставшийся непереведенным, и его военачальники покинули шатер.
Шумерский царь Эн-Шакушана и его войска, оставшись одни, никак не могли насмеяться.
Царь призвал своего писца.
– Это должно остаться в веках. Пусть все смеются, как смеялись мы.
Писец по имени Син-Леке-Уннинни покорно поклонился, но остался в замешательстве. Как запечатлеть выпуск газов? Как выразить комизм ситуации глифами?
Весь вечер он раздумывал, как ему передать юмор этой сцены. Думал он и назавтра, и все последующие дни.
Через два месяца шумерский царь Эн-Шакушана одержал вторую победу над царем Энби-Астаром. Эта победа стала решающей. Шумеры захватили город Киш, и побежденные аккадцы подчинились закону Ура.
Торжественно шествуя по улицам города Киша, царь вспомнил о неудавшемся мирном договоре и спросил своего писца Син-Леке-Уннинни, как обстоят дела с записью. Ответ писца был неопределенным.
Но некоторое время спустя Син-Леке-Уннинни пришла дерзкая мысль: не нарисовать увиденное, а прибегнуть к слоговому письму. Вместе слоги сложились бы в слова, которые выразили бы не только то, что видишь, но и невидимые вещи и даже отвлеченные мысли, то есть чувства.
Вместо того чтобы рисовать острой палочкой по мокрой глине, Син-Леке-Уннинни принялся ставить штрихи в форме клинышков.
Потом он решил отождествить с каждым сочетанием вертикальных и горизонтальных клинышков тот или иной слог.
Так родилась клинопись.
Писец Син-Леке-Уннинни добросовестно описал встречу своего царя с вражеским и тот неожиданный способ, каким он закрыл спор.
Син-Леке-Уннинни не только изобрел слоговое письмо, но и впервые в истории человечества зафиксировал шутку.
Большая история смеха. Источник: GLH.
30
– Какой делаешь цвет?
Лукреция Немрод сидит в кресле у стилиста Алессандро. Он только что вымазал ей голову чем-то зеленым, скорее липким, чем текучим.
– Приблизительно красное дерево.
– Уходим от морковки?
– Среднее между морковью и красным деревом. И чуть-чуть покороче. Если не хочешь, чтобы я покромсал их ножницами, позволь просто убрать лишнее. Поверь, Лукреция, будет лучше, чем сейчас.
– Нет уж, спасибо, хочу ходить с длинными.
Стилист принимается ловко массировать ей кожу головы. Он открывает и нюхает разные флакончики, источающие сложные ароматы.
– Хочешь анекдот?
– Нет, благодарю, Алессандро, у меня временное… скажем, несварение от анекдотов.
Алессандро погружается в молчание: слово клиентки – закон.
Знаю, этот сеанс – безумие, но так надо. Вся испсиховалась из-за этого расследования. Такое впечатление, что мне надо понять что-то важное. Можно ли убить человека, вызвав у него хохот?
И кто мог ненавидеть любимейшего француза всех французов?
B…Q…T… Bienheureux celui Qui se Tait? [10]
А что думать о Стефане Краузе? Тадеуш Возняк прав, главный выгодоприобретатель – он. Ну а Крауз, ясное дело, называет таковым Тадеуша.
10
Блажен, кто помалкивает (фр.).
– Что ты думаешь о комике Дариусе, Алессандро?
– Я его О-БО-ЖАЛ. Это был гений. Меня очень удручила его смерть. Прямо аппетит пропал на три часа. Поужинал одними чипсами.
– Что тебе в нем нравилось?
– Всё! Он был таким остроумным! Чувствовалось, что человек себя не щадил. Не принимал себя всерьез и любил людей. Знаешь, Лукреция, здесь долго обсуждали его смерть. Может, его прикончили тайные правительственные службы? Как Леди Ди.
– Зачем?
– Слишком много знал о крупных политиках. Понимаешь, он со всеми ними был знаком. Они могли между шутками наплести ему лишнего. А потом пожалеть об этом. Так же было с Мэрилин Монро, потом с Колюшем [11] . Политики подсылают убийц, а потом смерть маскируют под несчастный случай. Всякое бывает. Дураков нет.
11
Колюш (1944–1986) – французский комик. В 1980 году собирался баллотироваться на пост президента. Погиб в результате дорожной аварии.