Смех в темноте [Laughter In The Dark]
Шрифт:
Контракт был заключен, и скоро начались репетиции. Марго жаловалась, что ее заставляют повторять одно и то же движение по сто раз, что режиссер на нее орет, что она слепнет от света [42] огромных ламп. Ее утешало только одно: исполнительница (довольно известная) главной роли Дорианна Каренина [43] относится к ней очаровательно, хвалит ее, предсказывает чудеса. («Дурной знак», — подумал Альбинус.)
Она потребовала, чтобы он не присутствовал на съемках, что, мол, стесняет ее, да и сюрприза не выйдет, если все будет известно заранее, — а Марго нравилось удивлять окружающих сюрпризами. Зато дома он не раз подсматривал, чрезвычайно умиляясь, как она перед трюмо принимает трагические позы; скрипучая половица как-то выдала его, и она запустила в него
42
…она слепнет от света… — обманный ход: ведь физически ослепнуть предстоит отнюдь не Марго, нравственная же слепота присуща ей с ранних лет.
43
Дорианна Каренина — комбинация имен Дориана Грея из романа О. Уайльда «Портрет Дориана Грея» (1891) и Анны Карениной из одноименного романа Л. Н. Толстого.
Он отвозил ее в ателье, потом за ней заезжал. Однажды ему сказали, что это продолжится еще два часа, и он отправился погулять и невзначай попал в район, где жил Поль. Внезапно ему страстно захотелось увидеть свою бледную, некрасивую дочку — в это время она обычно возвращалась из школы. Когда он заворачивал за угол, ему вдруг показалось, что вон там она идет с бонной, он почувствовал страх и быстро ушел.
В тот день Марго вышла из ателье розовая, смеющаяся: она играла прелестно, просто прелестно, — и съемки подходили к концу.
— Знаешь что? — сказал Альбинус. — Я Дорианну приглашаю на ужин. Да, большой ужин, интересные гости. Вчера мне звонил один художник, вернее, карикатурист, который, знаешь, рисует всякую всячину — и очень смешно. Он только что приехал из Нью-Йорка, и говорят, что он гений своего дела. Я и его приглашу.
— Только я буду сидеть рядом с тобой, — сказала Марго.
— Хорошо, но помни, мое сокровище, я не хочу, чтобы все знали, что ты у меня живешь.
— Ах, это все знают, глупый, — сказала Марго и вдруг нахмурилась.
— Ты пойми, это ведь тебе неловко, а не мне, — разъяснял ей Альбинус. — Мне-то, конечно, все равно, но для себя же, сделай, пожалуйста, опять как прошлый раз.
— Но это глупо… И главное, вообще этих неприятностей можно было бы избежать.
— То есть как — избежать?
— Если ты не понимаешь… — начала она. («Когда же, собственно, он наконец заговорит о разводе?» — подумала она.)
— Будь благоразумна, — сказал Альбинус примирительно. — Я делаю все, что ты хочешь. Ты же прекрасно знаешь, киска…
К этому времени у него уже скопился небольшой зверинец из ласкательных прозвищ.
16
Все было как следует. На лакированном подносе в прихожей лежало некоторое число предусмотрительно подготовленных записок, на которых имена ожидаемых гостей объединялись в пары, чтобы каждый знал, с кем сядет рядом за ужином: доктор Ламперт [44] — Соня Гирш, Аксель Рекс — Марго Петерс, Борис фон Иванов — Ольга Вальдгейм и т. д. Представительный буфетчик (недавно поступивший) с лицом английского лорда (так, по крайней мере, находила Марго, иногда останавливавшая на нем взгляд, не лишенный некоторой симпатии) величаво встречал гостей. Через каждые несколько минут раздавался звонок. В гостиной было уже пять человек, не считая Марго. Вот явился Иванов — «фон» Иванов, ибо он полагал, что достоин, чтобы к нему именно так обращались. Он был худощав, лицом чем-то напоминал хорька, отличался гнилыми зубами и носил монокль. Вот явился писатель Баум, толстый, румяный, суетливый человек с сильными прокоммунистическими симпатиями и солидным доходом, с женою, стареющей, хорошо сложенной дамой, плававшей, в дни мутной юности своей, в стеклянном бассейне среди дрессированных тюленей.
44
…доктор Ламперт… — Перед нами некий зверинец: Соня Гирш — олень, лань (нем. Hirsch), фамилия Рекс ассоциируется с собачьей кличкой, фамилия Ольги Вальдгейм (нем. Waldheim) напоминает о чаще леса, а сама она рассуждает о персидских кошках, которыми изобилует ее дом, жена писателя Баума (нем. Baum — дерево, соответственно, эта фамилия соотнесена с чащей) «в дни мутной юности своей» плавала в бассейне среди дрессированных тюленей, Борис «фон» Иванов чем-то напоминает хорька, и даже у Марго появляется обманчивое «ланье», выражение в глазах. В целом же этот эпизод пародийно соотнесен с эпизодом в парке в главе 12. Из этой компании выпадает доктор Ламперт, но его фамилия похожа на фамилию мнимой учительницы музыки, к которой уезжала брать уроки флоберовская Эмма Бовари и которая обыграна в «Лолите». Ламперт также приобщен к музыке и характеризуется как посредственный скрипач.
Разговор в гостиной был уже довольно живой. Ольга Вальдгейм, белорукая полногрудая певица с волосами цвета апельсинового конфитюра и конфетной мелодичностью модуляций в голосе, рассказывала, как обычно, комичные истории о своих персидских кошках, которых у нее было полдюжины. Альбинус стоял, посмеиваясь, и, через белый бобрик старого Ламперта (прекрасного ларинголога и посредственного скрипача), посматривал на Марго: черное с тюлем платье с бархатно-оранжевой георгиной на груди очень ей, милой душке, шло. Сдержанная и туманная улыбка застыла на ее ярко накрашенных губах: похоже, она не вполне понимала, не морочит ли собеседник ей голову, — а в глазах у нее было особое ланье выражение, означавшее — и Альбинус прекрасно это знал, — что она ни слова не понимает из того, что ей рассказывает Ламперт: в данный момент тот развивал свои соображения о музыке Гиндемита [45] .
45
Гиндемит — Хиндемит, Пауль (1895–1963) — немецкий композитор, одна из видных фигур музыкального авангарда начала ХХ в.
Вдруг Альбинус заметил, что она жарко покраснела и встала. «Какая глупенькая… Зачем так вскакивать?» — подумал он. Входило сразу несколько человек. Дорианна Каренина, Аксель Рекс и двое малоизвестных поэтов.
Дорианна обняла и расцеловала Марго, у которой замечательно блестели глаза, как бывало во время плача. «Какая глупенькая, — подумал он опять. — Почему она так преклоняется перед этой бездарной актриской?»
Дорианна, впрочем, славилась своими плечами, Джиокондовой улыбкой и хриплым гренадерским голосом.
Альбинус шагнул к Рексу, который, видимо, не знал, кто здесь хозяин, и потирал руки, как будто их намыливал.
— Я очень рад вас видеть у себя, — сказал Альбинус. — Знаете, я вас представлял совсем не таким — полным коротышкой в роговых очках, хотя, с другой стороны, ваше имя всегда напоминало мне о секире [46] . Дамы и господа, перед вами человек, рассмешивший два континента. Давайте же надеяться, что он возвратился в Германию навсегда.
Рекс, перемигивая, стоял и делал маленькие кивки, продолжая намыливать ладони. Он щеголял роскошным костюмом, который казался как бы не в масть среди дурно скроенных немецких смокингов.
46
…ваше имя всегда напоминало мне о секире. — См. прим. 4.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал Альбинус.
— Не встречалась ли я где-нибудь с вашей сестрой? — спросила Дорианна своим милым баском.
— Моя сестра, увы, на небесах, — ответил Рекс мрачновато.
— Ах, извините меня, — еле выговорила Дорианна.
— Она еще не родилась, — добавил тот, берясь за стул рядом с Марго.
Взгляд довольно посмеивающегося Альбинуса опять вернулся к ней. Она как-то по-детски наклонилась к соседке — некрасивой, по-матерински заботливой художнице-кубистке Соне Гирш — и, слегка сгорбившись, со слезами на глазах, часто-часто моргая, говорила что-то. Он сверху видел ее маленькое пурпурное ухо, жилку на шее, нежную раздвоенную тень на груди. Лихорадочно и торопливо Марго несла совершенную околесицу и все прижимала ладонь к пылающей щеке.
— Мужская прислуга меньше ворует, — лепетала она. — Конечно, большую картину так просто не унесешь. Я прежде очень любила картины со всадниками, но когда видишь слишком много картин…
— Фрейлейн Петерс, — обратился к ней Альбинус, пытаясь отвлечь и успокоить, — познакомьтесь с человеком, рассмешившим два…
Марго судорожно обернулась и сказала:
— Ах, здравствуйте!
Рекс поклонился и, обратившись к Альбинусу, спокойно сказал:
— На борту парохода я читал вашу превосходную статью о Себастьяно дель Пиомбо [47] . Вы напрасно только не привели его сонетов.
47
Себастьяно дель Пиомбо (1485–1547) — итальянский художник, особо ценимый за яркость используемых им красок.