Смена командования
Шрифт:
— Зачем?
— Не знаю. — И Брюн нервно заерзала в кресле. — Кажется, Хэйзел она нравится. Она говорит, что женщина ни в чем не виновата и что она всегда была добра с ней. А теперь Хэйзел жалеет ее, считает, что ей трудно здесь, у нас. Но ее ведь никто не увозил силой, она сама решила уехать.
— И все эти женщины до сих пор держатся вместе? — спросила Сесилия.
— По-моему, да. Но мне… все равно. Их прервала Миранда:
— Я перевела значительную сумму денег на твой счет, Сесилия. Потом я смогу послать еще, если…
— Не волнуйся, пожалуйста, — ответила Сесилия. — Скажи мне, няни
— Они не выходят за пределы дворца. Репортеры и так не дают нам жить спокойно.
— А как же дети дворцовой прислуги? Ведь должны же быть во дворце еще дети.
— Наверняка есть, но я не знаю точно…
— Может, няни знают. Нам совсем не нужны репортеры, когда мы поедем в отель.
Группа детей из начальной школы Брайери Ми-доуз была на очередной экскурсии во дворце. Когда они проходили по последним открытым для публики залам, к ним присоединились еще несколько человек. Дети, уставшие от бесконечных витрин с наградами, письмами, подарками тем или иным важным персонам, от ценной мебели, до которой нельзя было дотрагиваться руками, шелковых шнуров, на которых нельзя было повисеть, постоянных замечаний и напоминаний, почти не обратили на это внимания. Им (в случае хорошего поведения) было обещано посещение известного кафе «Зиффра», но удержаться от разговоров, драк и беготни было невозможно. Наконец они вышли из залов, шествие замыкали няни в зеленой одежде сотрудников школы с именными значками на груди. Каждая держала на руках по малышу.
На улице репортеры-стервятники ожидали появления Брюн или ее детей, но никто из них даже внимания не обратил на толпу шумных школьников. Репортеры видели, как к дворцу подъезжали зеленые автобусы с названием школы, как учителя и их помощники провожали детей внутрь, с трудом выстроив их парами. Такие экскурсии проходили во дворце почти каждый день, поэтому репортеры привыкли к толпам школьников и простых зевак. Никто не обращал на них особого внимания.
Вот и теперь дети, крича и болтая, залезали в автобусы, учителя вместе с помощниками пересчитывали их и проверяли по списку, а репортеры толпились у входа во дворец, ожидая, когда появится леди Сесилия. Ее лимузин стоял на другом конце дворцовой стоянки.
Полчаса спустя из дворца действительно вышла леди Сесилия. Она улыбалась прямо в камеры и принимала поздравления по поводу победы в Больших скачках. Женщина ответила на несколько вопросов относительно лошадей, выразила соболезнования родственникам Банни, села в поджидавший лимузин и отправилась в больницу, где лежал Кевил Мэхо-ней. Врачи все еще оценивали его состояние как критическое.
Еще через какое-то время из бокового служебного входа дворца вместе с прислугой, жившей в городе и отправлявшейся после работы домой, вышли две учительницы, временно одолжившие свою зеленую форму няням. На них тоже не обратили никакого внимания.
Миранда прислушалась к тишине внутренних покоев и почувствовала тревогу. Непривычно и странно было сознавать, что малышей больше нет в доме. Она посмотрела на часы. Неужели еще так мало времени? Вряд ли они успели улететь с планеты. Можно проверить…
Нет. Она сконцентрировала все внимание на руке,
Они уехали. Уехали навсегда.
Ее наполнило чувство легкости, казалось, что она сама стала какой-то прозрачной и легкой… Боже, какая ерунда. Просто она устала, очень устала и…
— Мама?
Внезапно вернулось ощущение тяжести, а сердце сдавила такая боль, что у Миранды даже дыхание перехватило.
— Что, Брюн?
— Ты думаешь, с ними все будет в порядке?
— Конечно, — Миранда сделала глубокий вдох. — На Сесилию можно положиться, она несомненно сделает все, что в ее силах.
— Хорошо. — Брюн осторожно подошла, словно не была уверена, рада ей мать или нет. — У меня какое-то странное чувство.
Еще бы. Любой, кто пережил все, что довелось пережить Брюн, испытывал бы странные чувства.
— Присядь, — предложила Миранда. — Выпей чая.
Сесилия даже не допила свой чай. Брюн села, но все еще была напряжена. Какое-то время они молча жевали печенье, потом Брюн поставила тарелку на стол.
— Что будет с семейными акциями? Миранда совсем не ожидала такого вопроса, но
уж лучше сразу расставить все точки над «i».
— Все не так-то просто, — ответила Миранда. — Когда твой отец мобилизовал весь Флот для того, чтобы спасти тебя, на него многие ополчились, в том числе и многие наши родственники.
— Бедный папа, — прошептала Брюн.
— Им легко судить, ты ведь не их дочь, — ответила Миранда. — Но он действительно принял такое решение. Вот тогда Харлис и втерся в доверие ко многим членам нашего семейства, он давно уже пытался это сделать, а тут ему удалось убедить их, что Банни совсем забыл про родственные связи, что он думает только о делах Совета. Еще он говорил, что Баттонз очень молод и неопытен. Харлис требовал каких-то глупых отчетов и совал свой нос во все дела. Баттонз всего несколько лет обучается политическим наукам, но делает потрясающие успехи, а Харлис просто обещает, что у него все получится намного лучше. А теперь вот он решил заполучить Сириалис.
— Но это же глупо, — ответила Брюн, и в ее голосе зазвучала прежняя надменность. — Сириалис не приносит прибыли, и никогда не приносил.
— Это один из основных аргументов Харлиса. Он доказывает, что при условии правильного использования прибыли можно добиться. Но ни о какой охоте на лис, конечно, и слышать не желает. Он неплохо разбирается в коммерческой деятельности. Не знаю, следила ли ты за тем, как он управляет своими компаниями…
— Нет, — ответила Брюн.
— Тогда можешь потом просмотреть все отчеты. Он считает, что Сириалис можно сделать прекрасной колонией…
— Что?! Привезти туда колонистов?
— Именно так. По его мнению, на планете пропадает много места, и его-то и нужно использовать с выгодой. Баттонз показал ему, какие области пригодны для сельского хозяйства, но он считает, что этого недостаточно. Еще он старается убедить всех, что титул Банни не может передаваться по наследству. До покушения Кевил пытался с этим разобраться, составлял какие-то бумаги… но сейчас от него нельзя ждать помощи.
Брюн недобро усмехнулась.
— Интересно, не приложил ли дорогой дядюшка Харлис руку к убийству отца?