Смена вех интеллигентской общественности

Луначарский Анатолий Васильевич

Конечно, они сознают, что коммунисты, делая этот обход, неуклонно движутся к намеченной цели – всемирной революции и установлению окончательного социалистического порядка в России и других странах; но это их не пугает. Если это планомерный процесс, если это не авантюра,

если это не прание против рожна, то чего же им тут пугаться? Они с уверенностью говорят о том, что буде революция действительно разразится в Европе, им приятно будет сознавать, что открыла ей двери наша родина, и прибавляют: а буде такая революция не придет скоро, Россия все же будет необычайно демократической, необычайно народной, необычайно могучей страной, которая займет видное место среди держав мира и перед которой, во всяком случае, открываются дни бесконечно более блестящие, чем тусклые дни заката самодержавия.

Много ли таких элементов у нас? Не знаем.

В ней есть элементы средне-монархические, конечно безыдейные в этом смысле, монархисты-дрянцо. Из монархистов только один Струве болезненно переживает противопоставление Устряловских идей его идеям. Я даже не удивлюсь, если Петр Бернардович сам со временем переживет некий подобный же внутренний процесс. Но Струве не в счет, – это вполне индивидуализированная фигура. Есть в России обывательское интеллигентское болото. Тому все нипочем. Оно киснет и служит только тестом для других. Есть в России кадетско-меньшевистски-эсеровская оппозиция, болтливая, политически бездарная, выдохшаяся. Есть в России великий коммунизм, железный, вдохновенный, зоркий, мудрый. Может быть, кроме коммунизма в России есть еще настоящий, подлинный буржуазный патриотизм, остаток жизненной силы индивидуалистических групп и классов. Если он есть, то он сгруппируется вокруг своеобразного знамени, выброшенного рыцарями «Смены вех».

Мы хотим опираться на живые силы страны. Кто же жив в нашей стране? Во-первых, огромное море вне пределов коммунистической партии, рабоче-крестьянской беспартийщины. Эта трудовая беспартийщина, примкнет ли она к коммунистической партии, сложится ли она в другую партию, пребудет ли в качестве своеобразной атмосферы вокруг коммунистического ядра, во всяком случае она главный наш контрагент и главный наш союзник. Если кроме нее в России окажутся еще глубоко патриотические элементы, которые с другого конца подходят к нашей задаче, которые говорят о спасении отечества, о его консолидации, о его промышленном и культурном прогрессе и полагают, что все это должно быть построено на фундаментах революционных приобретений Октябрьской революции, то с такими группами мы также могли бы оказаться надолго спутниками, с большой надеждой, что и они постепенно ассоциируются с нашей партией в самых лучших своих элементах.

Вот, что означает появление «Смены вех». Вот какой сдвиг, вот какой исторический факт имеем мы перед собой – очень медленный молекулярный процесс, медленный химизм нашей интеллигентской обывательщины, гораздо более медленный, чем мы желали бы.