Смерч войны

Робертс Эндрю

Карл Дёниц стал поборником подводной войны задолго до того, как рейх сбросил с себя условия Версальского договора, не позволявшие иметь даже одну субмарину. По Лондонскому договору 1935 года страны, подписавшие его, включая Германию, обязались ограничить размеры подводных флотов общим водоизмещением 52 700 тонн, при этом водоизмещение одной субмарины не должно было превышать две тысячи тонн. Германия обходила эти ограничения, используя испанские и финские верфи. И все же рейх нуждался в еще большем тоннаже для подрыва британской морской торговли. Но если бы даже Дёниц имел очень серьезные рычаги влияния в военно-морском министерстве, он вряд ли преуспел бы, поскольку это не получалось и у адмирала Эриха Редера, аргументы которого в пользу субмарин не встречали поддержки фюрера. «На суше я герой, — говорил Гитлер. — В море я трус» [837] .

837

Kennedy, Pursuit, p. 22.

Гитлера восхищали крупные надводные корабли: линкоры «Бисмарк» и «Тирпиц», карманные линкоры «Дойчланд», «Адмирал граф Шпее», «Адмирал Шеер», линейные крейсеры

«Шарнхорст» и «Гнейзенау», тяжелый крейсер «Принц Ойген». Но он плохо владел военно-морской стратегией, не понимая роли превосходства в море. Фюрер не мог оценить потенциала ускоренного и массированного строительства подводного флота, игнорируя запросы адмиралов и предпочитая направлять ресурсы в вермахт и люфтваффе. Это был один из его самых серьезных просчетов.

Религиозный привлекательный доктор Эрих Редер родился в Гамбурге в семье преподавателя иностранных языков, служил штурманом наличной яхте кайзера «Гогенцоллерн», а потом в штабе адмирала фон Хиппера, командовавшего крейсерским флотом в Первой мировой войне. Получил докторскую степень в Кильском университете, защитив диссертацию о крейсерских силах в войне, и позднее опубликовал книгу на эту тему. В 1928 году его назначили начальником штаба военно-морских сил, а в 1935 году — главнокомандующим кригсмарине. Его программа военно-морского строительства — план Z— исходила из того, что война должна начаться в 1944 году, и это не способствовало взаимопониманию с Гитлером. Война разразилась на пять лет раньше, когда германский флот еще не достиг уровня — особенно в области авианосцев и подводных лодок, — необходимого для достижения победы над Королевским флотом. В начале войны Германия имела только два современных линейных крейсера — «Шарнхорст» и «Гнейзенау», три карманных линкора, три тяжелых крейсера, шесть легких крейсеров, двадцать два эскадренных миноносца и только сорок три субмарины, и 24 сентября 1939 года Редер несколько часов потратил на то, чтобы убедить Гитлера в необходимости скорейшего наращивания подводного флота [838] . Фюрер не возражал, но так и не выделил кригсмарине необходимых средств.

838

ed. Dear, Oxford Companion, p. 905.

К концу 1940 года после серии стычек с Королевским флотом у Германии осталось только двадцать две субмарины, а в период между началом войны и летом 1940 года немцы построили лишь двадцать новых подлодок. Тем не менее двадцать пять немецких субмарин, действовавших в Атлантике, к тому времени потопили судов общим водоизмещением 680 000 тонн [839] . 17 октября 1940 года группа из семи подлодок в районе скалы Рокалл напала на конвой SC-7, состоявший из тридцати четырех «купцов» и четырех эскортов. Немцы потопили семнадцать судов, не потеряв ни одной субмарины. Командир немецкой лодки Отто Кречмер оценил успех в четверть миллиона тонн. Гитлер наконец признал губительный потенциал подводного флота и 6 февраля 1941 года подписал директиву № 23: «Широкое применение субмарин… способно вызвать полный крах сопротивления англичан в ближайшем будущем… Поэтому целью наших дальнейших операций должна быть концентрация всех военно-воздушных и военно-морских сил на подавлении импорта противника… Потопление торговых судов важнее нападений на вражеские военные корабли» [840] . Но фюрер тогда уже был поглощен планированием операции «Барбаросса», и интенсификация подводной войны не состоялась. Если бы Гитлер вначале сосредоточился на том, чтобы вывести из войны Британию, то мог бы затем все силы рейха бросить на восток, не отвлекаясь на Африку и Средиземноморье и не беспокоясь о британской помощи России.

839

Evans, Third Reich at War, p. 480.

840

ed. Trevor-Roper, Hitler's War Directives, pp. 102—103.

Морскому бомбардировщику-разведчику «кондор» («Фок-ке-Вульф-200») недоставало бронирования, но он имел дальность полета 2200 миль и мог нести бомбовый груз весом 4626 фунтов со скоростью 152 мили в час. Самолет был бы бесценным помощником подлодок в обнаружении конвоев. Когда же Дёниц попросил Геринга дать ему побольше «кондоров», то получил отказ, несмотря на директиву № 23, и ему пришлось обходиться двенадцатью «разведчиками» эскадрильи KG40. «Кондоров» явно не хватало, и, как позже отметил Дёниц, «это крайне негативно отразилось на ходе войны» [841] . Еще одним ударом для Редера и Дёница стал призыв на Восточный фронт двадцати пяти тысяч квалифицированных рабочих судоверфей. Через два года Гитлер аннулировал программу строительства крупнотоннажных кораблей, и Редер подал в отставку, уступив место Дёницу.

841

Ellis, Brute Force, p. 143.

3

«Битва за Атлантику» — это не только взрывы торпед, бомб и снарядов, но и грозный нрав морской стихии. «Море со всех сторон то вздымалось головокружительными вершинами, то низвергалось пропастями, — вспоминал один ветеран конвоев, — не давая нам покоя ни на минуту. На вахте или не на вахте, все тело, ноги и колени были в постоянном напряжении, как у лыжника на крутых склонах» [842] . Матрос Эдвард Батлер, служивший на корабле охранения, хорошо запомнил, какой неприветливой может быть Северная Атлантика зимой, когда «на верхней палубе все покрывается льдом, и капитан приказывает скалывать его, иначе судно может перевернуться»: «Мы работали всю ночь, в кромешной темноте, сбивая ледяной панцирь» [843] . Самое впечатляющее описание превратностей службы в конвоях оставил Николас Монсаррат в автобиографической повести «Жестокое море», опубликованной в 1951 году; впоследствии на ее

основе был снят блестящий фильм с участием Джека Хокинса и Денхолма Эллиотта. Это замечательная книга о конвойных буднях моряков тысячетонного корвета «Компас роуз» (восемьдесят восемь человек), спущенного на воду в 1940 году и торпедированного в 1942-м, и фрегата «Салташ», включая войну со стаями подводных лодок, мурманские конвои и день «Д». Монсаррат особенно восхищается командами танкеров: «Они жили в течение трех-четырех недель как на пороховой бочке. Они везли нефть — эту кровь войны, — ценнейший, но самый опасный груз. Торпеда, бомба или шальной пулеметный выстрел могли в одно мгновение превратить судно в пылающий факел» [844] . Монсаррат описывает и организацию конвоев. В море одновременно могли находиться пятьсот и более британских транспортов и дюжина кораблей охранения:

842

Kennedy, Pursuit', p. 54.

843

Holmes, World at War, pp. 88—89.

844

Monsarrat, Cruel Sea, p. 259.

«Каждое судно должно быть в определенное время укомплектовано командами и загружено, невзирая на трудности железных дорог и причалов. Капитаны должны прийти на совещание и получить последние указания. Их корабли должны встретиться в определенном месте и в определенное время. Для их сопровождения необходимо выделить самолеты, и они должны быть готовы в одно время с группами охранения, что тоже требует тщательной организации и отработки маршрутов. Должны быть освобождены причалы и выделены люди для погрузки и разгрузки. Сотни заводов должны обеспечить отправку своей продукции в указанные сроки. Все может испортить какой-нибудь стрелочник, заснувший в Бирмингеме или в Клапеме. Третий помощник капитана, напившийся во вторник, а не в понедельник, может нарушить десятки тщательно составленных графиков. Лишь один воздушный налет из сотен ударов, низвергавшихся на британские порты, может ополовинить конвой, и не будет никакого смысла в том, чтобы отправлять его в Атлантику».

Британцы допустили серьезную ошибку, уделяя больше внимания борьбе с подводными лодками, а не защите конвоев, хотя весь опыт Первой мировой войны доказал, что охрана транспортов — наилучший способ обеспечить относительную безопасность морских путей. «Вместо того чтобы направить максимум кораблей для сопровождения транспортов, — сокрушался вице-адмирал сэр Питер Греттон, — Королевский флот тратил очень много сил на охоту за субмаринами в океане» [846] . В ноябре 1940 года Эдвард Фогарти Фиджен, капитан пассажирского лайнера, переоборудованного в крейсер, «Джервис-Бей», предпринял отважную, но самоубийственную атаку на карманный линкор «Адмирал Шеер». Необычайная дерзость моряков лайнера позволила конвою НХ-84, состоявшему из тридцати семи торговых судов, рассеяться в сумерках и дымовой завесе, но они были единственные, кто сопровождал конвой. («Адмирал Шеер» тем не менее потопил пять кораблей; Фиджен был посмертно награжден крестом Виктории.)

846

ed. Young, Decisive Battles, p. 223.

Лишь после мая 1941 года конвои эскортировались через всю Атлантику, но и тогда их защита была не всегда надежной. Британские бомбардировщики «либерейтор» имели дальность полета, достаточную для того, чтобы выискивать вражеские подлодки в Восточной Атлантике и нападать на них, пока они на поверхности. Однако бомбардировочное командование предоставило командованию береговой авиации только шесть эскадрилий, которые не могли изменить ситуацию. Воздушное прикрытие оставалось слабым, и его вовсе не было посередине Атлантики — в так называемом «океанской окне», в районе шириной несколько сот миль, — куда не могли добраться самолеты из Британии, Исландии и Канады. («Окно» закрыли в 1943 году, когда появились «либерейторы» дальнего действия.) Береговая авиация британских ВВС вступила в войну недоукомплектованная, плохо обученная и оснащенная в расчете на то, что ее главная задача будет состоять в том, чтобы следить за надводными кораблями, а не за субмаринами. Мешало делу и ненужное соперничество между адмиралтейством и авиационным министерством. Американцам потребовалось даже больше времени для того, чтобы организовать надлежащую систему конвоев. Из-за того, что американцы не гасили огни в портах Восточного побережья и после Пёрл-Харбора перевели значительную часть флота на Тихий океан, к августу 1942 года было потоплено по меньшей мере 485 судов общим водоизмещением 2,5 миллиона тонн [847] .

847

Evans, Third Reich at War, p. 481; более высокие данные о потеряхсудов приводятся в издании: ed. Young, Decisive Battles, p. 223.

Британцы немало понервничали за время «Битвы за Атлантику». Только в марте 1941 года немецкие субмарины потопили сорок одно судно. Правда, надо отметить, что в том же месяце удалось нейтрализовать трех лучших подводников Дёница. Британцы захватили аса Отто Кречмера, чья субмарина U-99 потопила сорок шесть судов общим водоизмещением 273 000 тонн: ее забросали глубинными бомбами, и она всплыла на поверхность. Погиб Понтер Прин, торпедировавший в Скапа-Флоу в октябре 1939 года британский линкор «Ройял оук»: его лодку U-47 потопил эскадренный миноносец «Вулверин». Погиб и Иоахим Шепке, когда его субмарину протаранил эсминец из группы охранения капитана Дональда Макинтайра. Еще больше потерь немцы понесли, когда «нейтральные» Соединенные Штаты объявили, что их флот будет защищать водное пространство между Канадой и Исландией: это дало возможность британцам усилить охрану конвоев. В сентябре 1941 года Рузвельт разрешил американским кораблям открывать огонь по немецким субмаринам, где бы они ни находились. «Что касается Атлантики, — отмечал в частном порядке начальник штаба флота адмирал Гарольд Старк, — то мы там уже фактически действуем».