Смерш в бою
Шрифт:
Среди таких кандидатов был и герой данного повествования, покинувший службу в центральном аппарате военной контрразведки аж… в 1957 году.
— У нас же есть рекордсмен по возрасту, ветеран из ветеранов, которому 30 июля исполняется 95 лет, — рассуждал Е. Г. Чекулаев, первый заместитель руководителя ВВК, рассматривая списки сотрудников-отставников.
— Кто же он? — загудели члены Совета.
— Полковник Мельник Андрей Трофимович.
И вот инициативная группа военных контрразведчиков посетила «ветерана из ветеранов» — девяностопятилетнего пенсионера. Несмотря на «преклонный», как выразился ветеран, возраст, он чувствует себя вполне прилично. Встретил он нас в полном здравии.
— Главное, рассудок не потерял, но годы берут
Заволновался, когда вручили ему подарки и самый главный — двухтомный альманах из истории военной контрразведки, подготовленный группой авторов к 90-летнему юбилею службы.
— Вот видите, какой я дремучий, родился я на пять лет раньше, чем появилась на свет и советская и современная военная контрразведка, — заулыбался хозяин гостеприимной квартиры.
— А где и когда случилось появиться на свет вам, Андрей Трофимович? — спросил один из гостей.
— Родился я 30 июля 1914 года в деревне Николаевке Козоньковского района на Днепропетровщине. В восемь лет умер отец. И вот после этого я три года вместе со старшим братом работал пастухом. Учиться вовремя не пришлось, — в нашей деревне не было школы.
— И все же, где пришлось доучиваться?
— Дело в том, что однажды в деревне появился учитель. Он меня самостоятельно подготовил. После его ликбеза я сразу же пошел во второй класс соседнего села и за год окончил сразу второй и третий классы. Затем без документа об окончании неполной средней школы пошел сдавать экзамены в техникум. Сдал испытания успешно, но приемная комиссия, узнав, что у меня нет соответствующего свидетельства, отказала в зачислении, но, посовещавшись, все же решила принять под условия испытательного срока. Я этот срок выдержал и преподавателей не подвел, — успешно закончил среднее специальное учебное заведение. Назначили меня работником в МТС, а потом — агрономом-семеноводом. Вскоре пришел черед службы в армии. Служба воинская понравилась, и только поэтому я поступил в танковое училище. Закончил его в 1936 году. Через два года, — в 1938 году, — был отобран и направлен в органы государственной безопасности. Кадровики-чекисты определили меня в военную контрразведку. После окончания полугодичных «Курсов оперативного состава» был направлен для службы в 1-й Отдел Центрального аппарата военной контрразведки. Поверьте, это время было тяжелое после «ежовых рукавиц» — репрессий, в которых одинаково было как гражданским лицам, так чекистам. Много попало под «ежовскую гильотину» и чекистов, — разведчиков и контрразведчиков. Мы понимали, что в стране делается что-то неладное, правда, потом все на короткое время успокоилось. Страна готовилась к войне, а то, что она придет к нам на нашу землю, не сомневался никто из моих сослуживцев. Слишком силен был противник, хотя если бы договорились союзники перед войной, и войны бы не было, и немецкий фашизм был бы задавлен в своем зародыше.
— А какие объекты, Андрей Трофимович, вам дали в обслуживание?
— Артиллерию предложили… Все управления и отделы центрального артиллерийского аппарата. Артиллеристов возглавлял в то время генерал Воронов, — прекрасный специалист своего дела, умница — профессионал, умеющий не только слушать подчиненных, но до конца их выслушивать. Он быстро — без проволочек, принимал соответствующие решения. И всегда в пользу просившего этой помощи. Это был скорее государственный деятель — мыслил масштабно.
Мне с ним не раз приходилось встречаться, беседовать при информировании по вопросам дисциплины, боевой готовности и агентурных поползновений со стороны противника. Надо сказать, он всегда прислушивался к докладам оперативных работников, хотя порой наша правда бывала солоноватой, — что поделаешь, она не всегда сладка!
А потом меня перевели на объекты ПВО Московской зоны обороны или, как его тогда называли, — ПВО Московского района. После чистки офицерского состава и ожидания войны
— Ну и что, доложил?
— А как же, это ж вопрос боеготовности! В армии он всегда на первом месте, тем более в то опасное для страны время — накануне войны, к которой готовилась гитлеровская Германия.
— И каково было решение?
— Виктор Семенович доложил об этих безобразных фактах Сталину. Как мне потом рассказывал начальник, Сталин неожиданно спросил у Абакумова: «А правдоподобна ли информация?» Виктор Семенович подтвердил, что она дважды перепроверена военным контрразведчиком, обслуживавшим войска ПВО.
— Проверьте третий раз и в случае подтверждения доложите, — приказал товарищ Сталин.
Когда я получил эту команду от самого главного в Кремле, то принялся с удвоенной энергией и утроенным усердием проводить «перепроверку перепроверки». Вскрылись дополнительные, нелицеприятные картины в поведении генерала.
После вторичного доклада Абакумова Иосифу Виссарионовичу генерал Осипов был освобожден от должности и разжалован…
— А какова дальнейшая судьба генерала?
— Знаю одно, его не судили, а с понижением отправили в войска. Как сложилась у него жизнь в дальнейшем, я не знаю. Я себя виновным за его судьбу не считаю, потому что промедление лучше ошибки. Генерал с такими замашками мог много горя принести своим подчиненным и боеготовности страны. Он ведь был ответственным за безопасность неба над столицей!
Андрей Трофимович говорил и говорил, вспоминая далекое прошлое, — и предвоенное, и военное, и послевоенное. Видно, ему приятно было общаться с людьми, говорившими на одном языке профессиональными терминами, — чувствовалось, что давно не общался с коллегами. Глаза у него совсем не слезились старчески, — это горели искорки, зажженные эмоциями и воспоминаниями нелегких минувших дней.
— А как насчет шпионов? Имели ли вы, Андрей Трофимович, отношение к проверке сигналов или разработке вражеской агентуры? — лукаво ухмыльнулся один из гостей.
Все заулыбались, прекрасно понимая, что, служа в Центральном аппарате военной контрразведки, офицер не мог быть в стороне от работы по вычислению вражеской агентуры.
— О, на этот вопрос у меня тоже есть, чем ответить, — заметил ветеран. — Было это в середине войны, а точнее, кажется в конце 1942 или начале 1943 года. Но я сразу хочу заметить, придумывать ничего не буду. С высоты своего приличного возраста я, друзья, заметил одну истину, что никогда столько не лгут, как во время войны, после охоты и до выборов.
Итак, мне приказали принять участие в розыске, а потом и в разработке двух немецких агентов Абвера, выброшенных на парашютах в районе Подмосковья. Об этом нам сигнализировала служба ПВО и местные жители, видевшие выброску парашютистов. Лазутчики несколько дней проблудили по болотам и лесу, но вскоре были вычислены и задержаны оперативной группой. Цель у агентов была одна, — внедриться в часть или штаб войск ПВО Московской зоны, собрать данные и возвратиться через линию фронта с выполненным заданием.