Смерть Артура
Шрифт:
— Я рыцарь Круглого Стола, и чем покрыть позором мне мою клятву и мою кровь, лучше мне ехать вперед, что бы из этого ни получилось.
И тогда сэр Эктор выставил копье, и они сшиблись с ужасной силой, и сэр Эктор рухнул на землю. Это увидел сэр Персиваль, и он пустил на него коня во всю мочь. Но и сэр Персиваль получил такой удар, что рухнули наземь разом и конь и всадник.
Когда увидел сэр Харри, что оба они повержены, то сказал он себе:
— Никогда не знали за сэром Брюсом такой доблести. И с тем сэр Харри
Это увидел сэр Брюс, и он подскочил туда и стал наносить всаднику удар за ударом и так бы и убил его, не дав подняться. Но сэр Харри быстро вскочил на ноги, схватил Брюсова коня под уздцы и сказал:
— Позор и стыд! Как можно разить рыцаря, поверженного на землю! Этот рыцарь вышел из боя с честью, ибо сражался доблестно и победил троих добрых рыцарей.
— Вот потому-то я и не намерен оставить его в живых, — сказал сэр Брюс.
— Ну, пока еще тут не тебе распоряжаться, — сказал сэр Харри.
Видит сэр Брюс, что нельзя ему так просто поставить на своем, и тогда заговорил он учтивее. И сэр Харри его отпустил. И тотчас же он направил коня прямо на сэра Блеобериса. перескочил через него, сбил с ног и готов уже был его зарубить. Но при виде такого его предательства вскричал сэр Харри:
— Назад, рыцарь-изменник, позор тебе!
И хотел было сэр Харри сесть на коня, чтобы биться с сэром Брюсом, но сэр Брюс подскакал к нему, пока он еще не успел усесться в седло, и поверг его наземь вместе с конем и едва не зарубил сэра Харри, доброго рыцаря. Но это увидел сэр Персиваль и вскричал:
— Что ты делаешь, рыцарь-предатель?
И тогда сэр Брюс, увидя, что сэр Персиваль уже на коне, поворотил коия своего и во всю мочь помчался наутек, а сэр Персиваль и сэр Харри поскакали за ним вослед, но чем дальше гнались они за ним, тем больше от него отставали. Наконец они повернули назад и приехали туда, где оставались сэр Эктор Окраинный и сэр Блеоберис; И сэр Блеоберис сказал:
— Что за причина вам была заступиться за этого рыцаря-изменника?
— Как так? — спросил сэр Харри. — Кто же он таков? Ибо я теперь сам убедился, что он недостойный рыцарь, — сказал сэр Харри, — и трус и злодей.
— Сэр, — отвечал сэр Блеоберис, — он — трусливейший из рыцарей; погубитель дам и убийца рыцарей, какого второго на свете нет.
— Сэр, а как ваше имя? — спросил сэр Эктор.
— Моя имя, — он отвечал, — сэр Блеоберис Ганский.
— Увы, любезный кузен! — сказал сэр Эктор, — простите меня, ведь я сэр Эктор Окраинный.
И сэр Персиваль с сэром Харри тоже весьма обрадовались сэру Блеоберису, но всем им было досадно, что сэр Брюс Безжалостный от них ушел, и они тому сильно печалились.
Так стояли они там и беседовали, и вдруг скачет сэр Паломид; и когда он увидел щит сэра Блеобериса на земле, сказал сэр Паломид так:
— Пусть тот, кому принадлежит этот щит, готовится к поединку со мною, ибо он только что выбил меня из седла у ручья неподалеку отсюда, и потому теперь я желаю сразиться с ним в пешем бою.
— Сэр, я готов, — отвечал сэр Блеоберис, — и отвечаю на твой вызов, ибо знай, сэр рыцарь, это был я, и мое имя — сэр Блеоберис Ганский.
— Я рад встретить тебя, — сказал сэр Паломид, — и знай, что мое имя — сэр Паломид-Сарацин.
(А они оба ненавидели друг друга смертельной ненавистью.)
— Сэр Паломид, — сказал сэр Эктор, — да будет ведомо тебе, что нет такого рыцаря на свете, который, убив кого-нибудь из нашего рода, не умрет за это. А потому, коль скоро тебе угодно сражаться, то поезжай и разыщи сэра Ланселота или же сэра Тристрама, эти рыцари — тебе ровня по силе.
— С ними я уже встречался, — отвечал сэр Паломид, — но в поединках с ними чести себе не завоевал.
— А больше не случалось вам встретить рыцаря, — спросил сэр Эктор, — кроме этих двоих, который был бы вам под стать?
— Случалось, — отвечал сэр Паломид. — Был еще и третий рыцарь, он ничем не уступал им обоим, а из своих сверстников он первый, ибо равного ему не встречал я нигде. Доживи он до зрелости, не было бы на свете рыцаря, равного ему мощью. Звали же его сэр Ламорак Уэльский. Однажды на турнире он одержал верх надо мною и еще над тридцатью рыцарями и завоевал первенство. Но когда он уезжал оттуда, его подстерег сэр Гавейн со своими братьями, и превеликими трудами они убили его предательски, всем добрым рыцарям на горе!
Лишь только услышал сэр Персиваль о гибели своего брата сэра Ламорака, он упал без памяти на гриву своему коню и стал плакать и убиваться прегорестно, как еще ни один благородный рыцарь на свете. А когда сэр Персиваль поднял голову, то сказал так:
— Увы, мой добрый и благородный брат сэр Ламорак, никогда теперь уж нам не встретиться! А ведь во всем широком свете не найдется второго такого рыцаря среди его сверстников. О, как тягостно пережить сначала смерть отца нашего короля Пелинора, а потом еще смерть нашего доброго брата сэра Ламорака!
А тем временем прибыл туда паж от двора короля Артура и поведал им о том, что в Лонезепе назначен большой турнир, и на нем наши земли и Корнуэлл с Северным Уэльсом будут сражаться против всех, кто только ни приедет с разных концов света.
Мы же теперь обратимся к сэру Тристраму, который однажды, выехав на охоту, повстречал сэра Динадана — он приехал в эти края разыскивать сэра Тристрама.
Сэр Динадан сразу же назвал сэру Тристраму свое имя, но сэр Тристрам своего имени открыть не захотел, и оттого сэр Динадан на него жестоко разгневался.