Смерть догоняет смерть
Шрифт:
– Боже мой, какая женщина! Какая грация. Я сражен, убит.
– Не издевайтесь, пожалуйста. Коряга и есть коряга. Я весьма далека от совершенства. Посмотрите, промеж ног ладонь проходит. Груди - одно название.
– Это очень красиво. Поверьте мне, вы само совершенство.
– Перестаньте, что вам нужно?
– уже злясь, затявкала она.
– Вас, и только вас! "Я пригласить хочу на танец вас, и только вас..."
– Оригинально, - прокомментировал тут же появившийся Унжаков.
– Но почему мужчина в смокинге, если дама без ничего?
–
– Одно из двух, моя девочка, смущаются обычно, когда или очень много, или очень мало. Как твои ощущения?
– поинтересовался Унжаков.
– По-моему, вообще ничего!
– плотно прижавшись ко мне, констатировала поганка.
– И такое бывает. Ну а если он тебе без толку, то пойдем со мной, Гончаров.
* * *
В подвале, где еще несколько часов назад я скучал, уткнувшись разбитой мордой в бетонный столб, находилась небольшая, но фешенебельная комната с зарешеченными подвальными окнами. Здесь-то теперь и обитал, томясь яростью и страхом, золотых дел мастер Вартан Саркисович Оганян. Сейчас он совсем не походил на мультимиллионера. Пиджак и брюки были перемазаны, а кое-где и порваны. Для сохранения его драгоценной жизни, на случай, если ему вздумается ее прервать, галстук и вартановскую гордость - ремень, отобрали. Должно быть, вместе с ключами. Прямой римский нос явно увеличился, впрочем, как и верхняя губа вместе с правой скулой. Но обрабатывали его, в отличие от меня, видимо, щадящими методами. Забившись в угол, он угрожающе оттуда шипел, как драный кот.
– Еще раз добрый вечер, Вартан Саркисович, - медово пропел людоед, вы все не спите? А ведь время позднее, отдыхать пора.
– Прошел ты на... Убийца!
– Как и папаня ваш, Сар кис Самвелыч, земля ему пухом да кол в окопу.
– Жаль, не получилось из него убийцы, одной тварью было бы меньше.
– Уж извини. Чему быть, того не миновать. Постояльца вот к тебе привел. Детектива твоего. А то одному-то скучно.
– Посади его себе на...
Я и не предполагал, что интеллигент и эстет Оганян владеет таким богатым словарным запасом русского фольклора.
– Ого!
– изумился даже Унжаков.
– Ну да ладно, приятной вам беседы, покойнички. Подумайте, как остаться в живых. Если надумаете, кнопка вызова над дверью.
Лязгнули замки, наступила тишина, я лег на диван думать, как остаться живым.
– Сука продажная ты, а не сыщик!
– не выдержал молчания Оганян.
– Заткнись, нас прослушивают, говори только то, что можно! Почему я сука?
– Сука, ты и есть сука, - обреченно взвыл Вартан, - подослал своих ментов.
– Не понял?
– Уже догадываясь, о чем он, я привстал с дивана. Кажется, и до него что-то стало доходить.
– А как же?.. Я... Позвонили... Двое в форме... Сказали, от вас, что в курсе всех моих дел. Я открыл дверь, они показали удостоверения и попросили меня проехать в отделение. И вот я здесь. Значит...
– Ты пальцем зачат.
– Господи! Идиот, какой я идиот!
– Почему ночью вы не дождались
– А сколько можно было их ждать?
– Повторили бы вызов.
– А он и повторял, причем несколько раз.
– Как? Значит, не вы сообщили об убийстве племянника?
– Нет, часа два я вообще не мог прийти в себя, потом стал звонить вам. Милицию вызывал Арцевик.
– Вот это фокус!
– Вы что, думаете...
– Ничего я не думаю. Где эти дни провел ваш ювелир Григорий? Что делал?
– После ограбления я попросил его не появляться в "Сапфире". Но дома у меня бывал.
– А в тот день?
– Я его не видел, кажется, он застрял у своей пассии.
– У вас огромный пес, почему он не набросился на бандитов?
– Как убитый пес мог защитить хозяев?
– Его пристрелили?
– Да, он лежал рядом с Ариком.
– Как лежал? Я имею в виду положение тела, оскал пасти.
– Спокойно лежал, на боку, пасть была закрыта. Ему стрельнули в лоб, чуть выше глаз. Зачем это?
– Не знаю. Ваши племянники родные братья?
– Нет, двоюродные, а Гриша вообще седьмая вода на киселе, вы их...
– Гончаров, мне кажется, вам нужно поменять тему беседы, - прервал нас унжаковский голос откуда-то сверху.
– Если тебя, Гончаров, интересуют подробности, спроси лучше у меня.
– Непременно, господин людоед.
– Я тебя предупреждал, еще раз так обратишься, буду вынужден подтвердить это звание, шашлыком окажется твоя разлюбезная. Она уже моет свою тушку, это кстати.
– Молчу. Вас так хорошо слышно! А видимость у вас нормальная?
– Не сомневайся. Ты сидишь на диване, твой работодатель съежился в кресле. А я настоятельно советую вам разрешить интересующий меня вопрос до утра. Сейчас вам принесут легкий ужин. Хавайте, "жмурики".
Динамик замолчал - зазвенела тишина. Говорить не хотелось, да и смысла не было. Устало и равнодушно я лег.
– Да отдай ты ему эти побрякушки! Неужели жизнь четырех человек стоит дешевле этого дерьма, - спустя некоторое время сказал я.
– Они же убьют тебя, что, возможно, и справедливо, но при чем тут твоя мать и моя жена?
– Нет, никогда.
– Оганян замычал, отчаянно мотая головой.
– Эх ты, дерьмо ювелирное!
– Меня захлестнул приступ бешенства. Вскочив, я выдернул его из кресла и хлестко, наотмашь влепил пощечину. Козел, я сам удавлю тебя, подонок. Ты же не лучше этого Унжакова. Наверное, он бы не поставил свою мать на кон. Подлюга!
– А вот этого не надо. Успеешь, - остановил меня голос второго мерзавца.
– Сейчас поужинаете, потом сядете рядком, поговорите ладком. Доченьку мою, официанточку, можете оставить на десерт.
– Кушай ее сам, - все еще в бешенстве посоветовал я.
– Но этого ублюдка я угрохаю.
Загремели засовы, в дверях обозначилась харя банщика-буйвола.
– Утухни, братан, а то гасить буду, - пропищал он, пропуская девицу с сервированным столиком.
Подкатив его к дивану, она встала, выжидающе глядя на меня.