Смерть домохозяйки
Шрифт:
– Это к тебе, – сказал Качурин и снова закашлялся.
– Меня зовут Валера, – Толкушкин поднялся с кресла и, сделав два шага навстречу Кабанникову, протянул ему руку.
– Евгений, – неуверенно произнес тот, – чем, собственно, обязан?
Рука у него была узкая и влажная.
– Нам нужно поговорить, лучше тет-а-тет.
– Может быть, вы все-таки объясните мне, в чем дело? – с вызовом спросил Кабанников, когда они присели на диване в соседней комнате.
«Надо с него сбить немного спесь», – подумал Толкушкин и,
– Не волнуйтесь, господин Кабанников, если у вас есть алиби, неприятностей у вас не будет.
– Какое алиби, вы о чем? – испуганно произнес он.
– Позавчера, то есть во вторник, в гостинице «Русское поле» была убита женщина… – четко проговаривая слова, начал Валера.
– Ну и что? – нетерпеливо перебил его Кабанников, – я-то здесь при чем?
– При чем? – Толкушкин слегка склонил голову и прищурился, – а разве, господин Кабанников, вы никогда не были в этой гостинице?
– Нет, – он гордо поднял голову и честно посмотрел в глаза Толкушкину, – никогда.
«Ну, артист – если бы я не знал наверняка, что он врет, наверное поверил бы его честным глазам».
– Может быть, вы просто забыли об этом, господин Кабанников? – вкрадчиво спросил Валера, – в журнале посетителей есть ваша фамилия.
– Да, да, я забыл, – отвел глаза Кабанников, – кажется, я был там пару раз. Это что, преступление?
– Нет, бывать в гостинице не преступление, а убивать – преступление.
– Но я никого не убивал.
– Когда последний раз вы были в гостинице «Русское поле»?
– Я не помню.
– Хотите, чтобы я вам напомнил?
Кабанников снял шейный платок, словно он давил ему на горло.
– В понедельник.
– Правильно, Евгений, я думаю мы с вами найдем общий язык, – похвалил его Толкушкин, – теперь ответьте, что вы там делали?
– У меня там была встреча.
– С кем?
– С женщиной.
– Как ее зовут?
– Этого я вам сказать не могу, она замужем.
– Ладно, оставим пока это. В каком номере вы с ней встречались?
– Но…
– Что значит «но»? – Толкушкин немного отстранился от Кабанникова и нахмурился.
– Не могу… – Кабанников поднес шейный платок ко лбу.
– Подсказать вам?
– В триста пятнадцатом номере, – Кабанников опустил голову.
– Правильно, а на следующий день женщину, живущую в триста пятнадцатом номере, – Валера сделал театральную паузу, – убили. Это сделали вы? Признайтесь, вам сразу станет легче. Вы поругались со Ждановой и решили ее убить. Взяли ружье и на следующий день выстрелили в нее из окна дома напротив. Вы не знали, что она уже съехала из гостиницы, но женщина, которая поселилась в ее номере, к своему несчастью, оказалась очень похожей на нее. Так все было?
– Я никого не убивал, – взвизгнул Кабанников.
– Чистосердечное признание облегчит вашу участь. Ну же, смелее.
«Я была уже дома,
– Что у тебя, Валера?
– Я встречался с Кабанниковым.
– Ну.
– Он говорит, что во вторник спал до двенадцати, потом смотрел телевизор, из дома вышел только к вечеру.
– Это может кто-нибудь подтвердить?
– Его приятель, у которого он живет.
– Ну, это не алиби. А как, по-твоему, мог он убить?
– Маловероятно. Какой-то он трусоватый, этот Кабанников. Зато, мне кое-что удалось из него вытянуть насчет Ждановых. Оказывается, мужу Ждановой ничего не принадлежит в фирме. Она осталась ей по наследству от первого мужа. И брачный контракт составлен таким образом, что в случае развода, не важно по чьей инициативе, Жданов останется без порток. Даже джипом «рэнглер» он управляет по доверенности.
– Понятно. Давай вернемся к Кабанникову. На что он живет?
– Он альфонс, живет подачками от состоятельных дамочек.
– Можешь мне не объяснять, кто такой альфонс. Много он получал от Ждановой?
– На жизнь ему хватало. Незадолго до их ссоры она обещала, что они вместе поедут в Анталью.
– Не плохо, Валера, – похвалила я Толкушкина, – если у тебя все, то до завтра, у меня много дел.
– До завтра, Валентина Андреевна.
Опустив трубку на аппарат, я подвела итог сегодняшнего дня. Мой визит в «Экспресс-Континенталь» не подтвердил мои подозрения в адрес банковских работников. Начальник службы безопасности, можно сказать, мой коллега, оказался ровесником Мещерякова, да к тому же его давним знакомым. Уволившись из органов, долго не мог найти себе работу, пока его приятель не пригласил его на работу в банк. Телефон Ждановой он никому не давал, и у него никто не пытался его узнать.
Заместителем председателя правления банка оказалась женщина лет тридцати восьми. Пообщавшись с ней минут десять, я поняла, что убивать Жданову ей было незачем. Вначале я предполагала, что могут быть какие-то денежные махинации, но выяснив, что кредитные средства, впрочем, довольно большие, перечислены на счет «Тура-сервис» только вчера и еще не дошли до получателя, исключила этот мотив.
Гостиничный телефон Ждановой был записан у Галины Михайловны на перекидном календаре в кабинете, в который без нее никто войти не мог.
Доклад Толкушкина оставил некоторые неясности в отношении Кабанникова. Разлад со Ждановой вполне мог разжечь в нем чувство обиды толкнуть его на убийство. Впрочем, если Толкушкин прав, и Кабанников живет за счет женщин, он не должен так реагировать на их выпады. Наоборот, чтобы продержаться на плаву, он должен спрятать свою гордость подальше, уметь им подыгрывать и ублажать.
Скорее всего концы ведут в Пархоменск. После сообщения Алискера, о том что в первый же день их приезда ими заинтересовались, я не сомневалась в этом и мой визит в банк служил лишь для успокоения совести».