Смерть экзекутора
Шрифт:
— Ощущения в кино! — Рис то ли хрюкнул, то ли рыкнул. — Сейчас я тебе сделаю настоящие ощущения. Включи на браслете охрану от насекомых, я иду на посадку.
Лена приготовилась визжать — арн любил закладывать крутые виражи, но посадка была как в пуховую подушку. Лена даже не заметила, как они сели на голую верхушку холма.
— Возьми корзинку, — Рис вытянул из багажника пук рогатин.
— Мы будем ловить медведей?
Арн как-то обещал сводить Лену на охоту, но все было недосуг.
— Ага,
Вокруг рос самый странный лес: как будто они зашли в стадо длинношерстных мамонтов. Густые гибкие ветви, покрытые волосяными листьями, свисали до земли. Рис поднял ближайшую и подпер ее рогатиной. С внутренней стороны висели маленькие серые яблочки.
— Это что, плесень? — брезгливо потрогала Лена мохнатый плод.
— Нет, это шерстяные орешки. Тебе как раз будет полезно. Они на вкус как мед.
— Мне все полезно, я страшно толстею. Надо с тобой больше гулять.
— Будешь больше гулять, но толстеть не перестанешь, — Рис понатыкал кольев под ветви и присоединился к сбору, наполняя мешкив получившемся гроте.
— Ты издеваешься? Я не так много ем!
— А тебе бы надо есть много. За себя и ребеночка.
— Какого ребеночка? С чего ты взял?
— Я арн, я чую.
— Да брось!
— Еще чего, я тебя никуда не брошу. Хватит того, что твои мужчины тебя бросили.
— Да конечно! С чего бы это бросили? Сережа не может, Стасик работает. Ты еще скажи, что чуешь на каком я месяце!
— Месяц не скажу, но что ты беременная от праздника вселения — это точно.
— Да не мог ты ничего почуять на празднике. Во-первых, я к тебе близко не подходила, а во-вторых… Во-вторых я ни с кем не была, кроме Стасика и Кина. Кин — ажлисс и бесплодный, а со Стасиком я живу от праздника!
— Да, ажлисс не могут иметь детей, — Вроаррист помолчал. — Но лучше сходи к Кину, он должен об этом знать.
— Да ты… Столько знал и молчал?!
— Ну это же не я беременный, чтобы всем сообщать.
— А мальчик или девочка? — совсем слабым голосом проговорила Лена и села на землю. — Ты знаешь, я не могу орехи собирать. Я сейчас умру просто!
Рис, высаживая Лену у больницы и передавая корзинку с орехами, сказал:
— Знаешь, я арн и не очень понимаю ваши человеческие правила. У арнов не принято, чтобы арнека, ждущая ребенка, ходила одна и далеко от дома, Рядом с ней всегда кто-нибудь есть. Если не кто-нибудь из семьи, так тетушка-волчица. Ребенок — это большая радость и большая забота, поэтому нехорошо растить его в одиночку. Лучше, чтобы отец ребенка был с тобой почаще и побольше.
— Стасик днём работает. А так он же живет со мной!
— Зайди к Кину, — Рис вздохнул. — И всегда сообщай мне, если захочешь погулять или поговорить — я сразу приеду. Считай, что я —
— Привет, — Лена, вся сияя, нашла Кина. Он был у себя в комнатке и заполнял бланки на экране. — Ты можешь меня проверить? Мне кажется, у меня будет ребенок…
— Да? Пойдем ко мне в спальню, ты ляжешь. Я посмотрю, — Кин взял из ящика стола малый диагност, небольшой сканнер, похожий на пластмассовый грибок. Если возить ножкой по телу, то на шляпке появлялась картинка.
Лене показалось, что Кин вовсе и не удивился. И даже не обрадовался. Она легла на кровать и приоткрыла живот. Действительно, неужели она такая дурища? Но она почему-то решила, что на новом месте у нее просто немного приостановилась физиология. Ведь бывает же такое от стресса?
— Да, рыбка, у тебя будет девочка.
— Можешь поздравить Стасика — он будет отцом!
А дома разразился скандал.
Натальванна, оставшись без слушателей, нагрелась до вулканической температуры.
— Это не Дезинька! — отпихивала ногой собачку. — Ты мне специально подсунула шпионку. Она все записывает и передает оккупантам! Я даже в туалет не могу сходить, так она под дверью караулит!
— Конечно это не старая Дези. Это новая. Кин для вас нашел похожую.
— Это не собака!
— Это собака, но как настоящая. Чтобы вы не одна жили, а со мной и с Дезинькой.
— А твоя обезьяна с тобой жить не хочет. Поэтому ты меня и заманила, чтобы тебе дом остался. Брат-то твой не приехал, загулял.
— Ой, да работает он, скоро приедет.
— Брат приедет, а ты с гориллой гуляешь, да мужиков в дом натащила. Твой-то небось жениться и не собирается. Что живете как неродные?
— Да бросьте, Натальванна, какая разница: женились или нет? Я даже не знаю, как сейчас женятся…
— А твоя мать-то где? Небось выбросили, как дохлую собаку.
Этого Лена уже не выдержала и в слезах убежала наверх. Такую, зарёванную и несчастную, её и нашел Стасик:
— Ну здрасьти! Там бабка буянит, тут ты рыдаешь! Мне что, нафиг уйти вообще?
— Ста-асик, у нас дочка будет, — пискнула Лена, пряча лицо в подушку.
— Еще раз, здрасьти! Ты ж говорила, что у тебя все закончилось и никаких критических дней нет?
— А вот есть… То есть опять нет.
— Ты дура, что ли? То есть в этот психушник еще и младенца? Тоже орать будет. Ты чем думала? Меня спросила вообще?
— Да не думала я! — закричала Лена. — Я сама не знала! Что тебя спрашивать: ажлисс не присуждают платить алименты.
— Точно дура. Знаешь что? Пойду-ка я. Вы тут две ненормальные бабы как-нибудь сами разбирайтесь. Я к тебе переселился, думал отдохнуть от детей, ора, криков. А тут опять снова-здорова. Сплошной ор и глупости. Счастливо оставаться. В общаге только рады будут.