Смерть говорит от моего имени
Шрифт:
б) Убийца — не Дарси, так как он калека (и по тысяче других причин, которые я уже излагал).
в) Остался только посыльный из цветочного магазина.
Вот он-то и убил Винси, и забрал письма. А письма эти были нужны (кроме миссис Додд) еще только одному человеку, и только он, кроме нее, знал об их существовании и о том, что вечером они будут в уборной Винси — это сэр Томас Додд. И теперь его предыдущее алиби не имеет значения, потому что если он убил Винси в 9.05, то мог без помех успеть к 9.20 к доктору Эмстронгу, поскольку машина его стояла неподалеку от театра. Понятно также, почему он всю семью отправил в театр. Хотел быть один и взять свою машину, чтобы заехать в цветочный магазин, а оттуда в театр, не оставляя памяти о себе лондонским таксистам, которые назавтра прочитали бы о преступлении в газетах…
Остальное было, по-видимому, просто. На посыльного с цветами никто не обращает внимания, его никто не запоминает. Театральные вахтеры пропускают их, даже не взглянув. Риск был невелик. Сэр Томас предполагал, что Винси будет в одиночестве дожидаться прихода
— Зачем?
— Сэр Томас пришел, чтобы убить. Он собирался нанести удар в тот момент, когда Винси будет занят распечатыванием конверта.
— А чем он собирался нанести удар?
— Само собой, кинжалом! Ты же знаешь, что Винси был убит кинжалом.
— Подожди… — Паркер поднял руку, — ты говоришь, что сэр Томас приехал, чтобы убить. Почему же он не взял с собой орудие убийства? И кроме того, разве Винси позволил бы посыльному рыскать по уборной в поисках кинжала, ведь о том, что он лежит здесь, сэр Томас и знать не мог! Это абсурд!
— Браво! — сказал Алекс. — Я задал себе тот же самый вопрос и не сразу подобрал к нему ответ. Но раз сэр Томас был единственным человеком, который мог убить Винси, значит, объяснение существует, и притом простое и логичное.
— Какое же?
— Ну, слушай, как все это было. Стрелять сэр Томас не мог, и вряд ли удалось бы подсунуть Винси яд. Оставался кинжал — оружие бесшумное, длинное и острое. У сэра Томаса такой кинжал хранился давно, он взял его, поехал в цветочный магазин, купил корзину роз, перед этим, наверно, слегка загримировался, чтобы полиция не смогла пойти по следу этой корзины и купившего ее. Потом подъехал к театру, поставил машину среди множества других и, прикрепив к корзине пустой конверт, вошел в театр в фуражке посыльного, какие можно купить сколько хочешь в любом шляпном магазине. Он попал в самый подходящий момент — начался антракт. Сэр Томас точно рассчитал время своего прихода: если бы Винси был не в уборной, а на сцене, весь его план провалился бы. Винси был один, лежал на кушетке и отдыхал — его роль в «Стульях» была довольно утомительной физически из-за беспрестанного перетаскивания стульев. Сэр Томас подошел к кушетке, поставил цветы и подал Винси конверт. Винси (разумеется, не вставая) тут же начал изучать содержимое конверта. Ведь в нем могло быть какое-нибудь известие от миссис Додд, закамуфлированное цветами. В этот момент посыльный, смирно стоявший у него в головах, вынул свой длинный, острый кинжал и изо всех сил нанес удар. Хоть он и был изнурен болезнью, но для того, чтобы ударить сверху по неподвижно лежащему телу, много сил не надо. Кинжал пронзил сердце, и Винси только успел схватить его левой рукой, а правой судорожно стиснуть лист бумаги. Через секунду он скончался. Тут сэр Томас бросился к ящику, чтобы отыскать письма. Не знаю, были они в шкафчике или в карманах Винси, но зато знаю, что он нашел второй кинжал! Он знал, что кинжалы одинаковые, потому что когда-то они их заказали вместе. Значит, ему не надо было извлекать из раны орудие убийства и прятать его. Достаточно было забрать кинжал Винси, что должно было еще больше затруднить следствие. Выходя из театра, сэр Томас мог предполагать, что совершил идеальное преступление. Никто в мире (кроме его жены, в молчании которой он мог быть уверен) не догадывался, что у него была причина убить Стивена Винси. Письма он забрал. Орудие убийства, которое он первоначально хотел унести с собой, теперь стало попросту кинжалом Винси, которым кто-то его убил. Жена его уже не встретится с Винси и не навлечет на себя подозрений, потому что антракт вот-вот кончится. Винси не выйдет на сцену, в театре забьют тревогу и обнаружат тело. Анжелика Додд вернется домой с драгоценностями, и никто из них больше словом не обмолвился на эту тему… Однако произошло то, чего он не мог предвидеть даже в кошмарном сне: представление продолжалось, а убитый Винси играл до конца и ушел со сцены под овации зрителей!!! Поэтому миссис Додд, разумеется, отправилась к нему в уборную. Там она писем не нашла, зато увидела кинжал и труп, а кроме того, привлекла внимание полиции к собственному семейству, которое иначе вовсе не попало бы в поле нашего зрения… Миссис Додд вернулась домой. Всякий на ее месте хотя бы мельком тут же заглянул бы в ящик. Кинжала, разумеется, не было, потому что муж еще не пришел от доктора Эмстронга. Тут она поняла, что муж каким-то образом оказался у Винси раньше ее, убил Винси своим кинжалом и забрал письма. Когда сэр Томас около одиннадцати вернулся домой, она не хотела его видеть и говорить с ним об убийстве. Она закрылась у себя под предлогом, что у нее болит голова. А когда прибыла полиция, она тут же решила, что возьмет на себя преступление мужа, потому что он совершил его только из любви к ней и Энн. Когда же я спросил о кинжале, она спокойно пошла к столу, где он обычно хранился, и, вытянув руку, показала пальцем… К ее безграничному удивлению, кинжал был на месте!!! Позже, когда она услышала, что с 9.20 и почти до 11 ее муж был у доктора Эмстронга, она вздохнула с облегчением. Стало быть, ее муж не мог убить Винси, потому что она сама видела живого Винси в 9.50, а в 10.15 убедилась, что он мертв.
— Боже мой! — Паркер чуть не застонал. — Что за мешанина! Какое невероятное стечение обстоятельств!
— Вовсе нет! — запротестовал Алекс. — Просто, когда убийца начал искать письма, то наткнулся на кинжал, а уж если наткнулся, надо было быть полным идиотом, чтобы не взять его. Этого требовала элементарная логика. Ничего иного в подобных обстоятельствах произойти не могло…
Он на минуту умолк и закурил новую сигарету.
— Остается мотив убийства. У сэра Томаса были более веские, чем у его жены, причины желать, чтобы Винси замолчал навеки. Во-первых, он его прекрасно знал и понимал, что тот все-таки когда-нибудь проболтается, и тогда Энн Додд узнает, что она не родная дочь сэра Томаса. Это было для него страшнее всего. Он ее по-настоящему любил, вырастил, а теперь, на пороге смерти, ему предстояло уйти в мир иной, зная, что его могила не будет для нее могилой отца. К тому же были бы скомпрометированы два его единственно любимых существа — жена и дочь, а в довершение всего они лишились бы огромного состояния. Ему же легче было бы уходить из жизни в уверенности, что его дочь и жена не только обеспечены до конца жизни, но и будут купаться в богатстве. И он ненавидел Винси, что, собственно, нельзя поставить ему в упрек. Да он и так почти ничем не рисковал. Знал, что смерть его недалеко. Рак был неумолимым убийцей и уже довершал свое дело в его истерзанном теле. Сэр Томас счел, что покидать земную юдоль стоит, забрав с собой этого самого отъявленного негодяя из всех, кто ему встречался в жизни. Примем также в расчет, что это убийство косвенным образом могло осчастливить его близких и спасти их от тяжких невзгод, так что мотив для преступления был, безусловно, сильным. Но способен ли серьезный ученый-археолог в один миг перевоплотиться в стареющего посыльного из цветочного магазина? На этот вопрос нам ответил сам сэр Томас, рассказав, что они с Винси были звездами школьного драматического кружка. У него было актерское дарование, которое так и не раскрылось, потому что отец иначе распорядился его судьбой. Однако ни одно дарование не пропадает бесследно. Да и почти немая роль посыльного, собственно, требовала только костюма: не слишком новой одежды и фуражки с какой-нибудь эмблемой. Никто ведь не обращает на это внимания. Посыльный, несущий корзину с цветами, — это всего лишь посыльный. Скорее посмотрят на розы, чем на него. К тому же, судя по размерам корзины, сэр Томас легко мог скрыть за ней лицо, разговаривая с вахтером и Винси. Да и не виделись они лет двадцать… Это и был убийца «Б». Когда выяснилось, что убийца «А», а также никто из персонала театра Винси убить не мог, остался только он. И быть им мог только сэр Томас, так как: 1. только он мог подменить кинжал; 2. ему было важно предотвратить приход жены к Винси. Он, естественно, думал, что убийство обнаружится еще в антракте, когда Винси не выйдет на сцену, а жена его узнает обо всем, сидя в зрительном зале. И ей не придется отдавать эти драгоценности, что лишь укрепило бы над ней власть шантажиста; 3. у него не было алиби. Вернее, его алиби становилось доказательством его вины, потому что, следуя здравому смыслу, он должен был взять такси, а не ехать к врачу на собственной машине, ведь ему могло стать плохо, когда он был за рулем. Собственная же машина могла ему понадобиться только для того, чтобы никакой таксист не мог донести полиции, что возил его к Камерному театру; 4. мотивы для убийства у него были более вескими, чем у кого бы то ни было; 5. он знал, что обречен; 6. судя по поведению его жены, она понимала, кто убил Винси. Хотела взять на себя вину. Потом ее поразило, что кинжал лежит в ящике. Меня-то это не удивило; 7. таким образом, сэр Томас остался на поле боя в одиночестве. Всех остальных пришлось исключить, — Алекс усмехнулся. — Хотя… разумеется, преступление мог совершить кто-нибудь совершенно неизвестный! Это было бы невероятным стечением обстоятельств, многие события оказались бы загадочными… Но кто знает? — Он слегка улыбнулся.
Паркер вскочил.
— Я ведь знаю, что ты ему позвонил и предупредил, что к нему едет полиция. Поэтому он и принял яд! Наверное, это по твоему совету он оставил записку: что он умирает, потому что боится страданий, которыми угрожает ему болезнь. Я просто уверен, что ты это сделал!
— Если бы я ему позвонил… — прошептал Алекс, — го, без сомнения, посоветовал бы ему что-нибудь в этом роде. Тогда дело об убийстве Стивена Винси никогда не выяснится, потому что относительно умершего трудно что-либо доказать. Энн Додд получит свои миллионы и мужа, Анжелика Додд не станет добычей кумушек, именуемых дамами из лондонского высшего света, а душа сэра Томаса Додда встретится в потустороннем мире с душой Стивена Винси, и пусть они поспорят о том, кто из них более грешен. Но это уже не касается ни полиции, ни авторов детективных романов.
— Вот-вот! — Паркер щелкнул пальцами. — Ты все-таки позвонил!
— Этого я не говорил… и никогда не скажу. Ничего подобного ты от меня не услышишь. — Алекс зевнул. — Ну, нам пора… После кровавой ночи блеск утра землю золотит, как сказал поэт. Я страшно устал. Надеюсь, ты отвезешь меня домой?
— Отвезу, Джо… — кивнул Паркер. — А что мне делать с моим следствием?
— Об этом подумаем завтра, то есть уже сегодня. В четыре часа дня встретимся и выпьем кофе у «Дюфресна». Попытаемся выдумать что-нибудь суперубедительное, чтобы успокоить и твое начальство, и прессу, и семью убитого… Ах, да! У Винси же не было семьи. Ни сына, ни даже дочери… Никто о нем, бедном, не вспомнит… Бен, я тебя заклинаю, пойдем, а то я усну стоя!
И все еще держа красный бутон розы, он выскользнул из артистической уборной Стивена Винси, Паркер поневоле двинулся за ним.
Через четверть часа Алекс звонил в дверь своей квартиры. Подождал минуту. Потом услышал тихие звуки шагов босых женских ног.
— Кто там?
— Джо Алекс.
Сонная Кэролайн впустила его в темную прихожую. Алекс зажег свет и поцеловал ее в нос.
— Эта роза мне? — спросила она, протирая глаза.
— Да, разумеется…
— Где ты ее купил в такое время? Ты просто чудо, Джо.
— Ох, — сказал Джо. — Эту розу один покойник купил для другого. Теперь она осталась на свете совсем одна, а я большой друг всех сирот, милая Кэролайн… Большой друг сирот… как выясняется. — Он протянул ей розу, и Кэролайн воткнула ее в распущенные волосы.