Смерть и побрякушки
Шрифт:
— С каких же это пор? — Эдик попытался язвительно усмехнуться, но у него ничего не вышло, губы слишком тряслись.
— Да уж почти неделю, — невозмутимо заметила адвокатесса.
— Глава фирмы — сын Павла, а до его совершеннолетия — ближайшие 17 лет — здесь командую я, — торжествующе резюмировала Марина и шутовски раскланялась.
В правлении царила гробовая тишина, отчетливо слышно было, как охранники стараются не дышать.
— На вашем месте, господа, — лениво протянула адвокатесса и все головы дружно повернулись к ней. Члены правления готовы были сейчас послушаться любого,
Воцарилась долгая пауза, члены правления украдкой переглядывались, не зная, на что им решиться. Ситуацию переломил сам Макаров. Стараясь спасти хоть какие-то остатки своего авторитета, он не нашел ничего лучше как пробормотать:
— У нас сейчас нет свободных кабинетов.
Десяток презрительно-жалостливых взглядов уперлись ему в переносицу.
— Ничего, Эдичка, — усмехнулась Марина и взялась за портфель, — Кабинет главы корпорации будет мне в самый раз.
Глава 7
— Ну вот, Марина Сергеевна, вы и устроились, — адвокатесса бродила по кабинету, разглядывая фотографии и многочисленные финтифлюшки с дарственными надписями. Иногда она легко касалась кончиками пальцев граней какого-нибудь резного кубка или гравировки невероятно вульгарной декоративной шпаги. В ее жестах, кроме любопытства, была и капелька брезгливости.
Марина следила за ней с неприязнью. И так не по себе, а тут еще и нахальная адвокатша! Марина сама затребовала кабинет главы корпорации, но сейчас чувствовала себе в нем просто ужасно. Здесь все принадлежало Пашке, все было пропитано им. Это ему дарились жутковатые кубки, это он горделиво позировал на каждом фото: Пашка слева от Киркорова, Пашка справа от губернатора, Пашка сзади от президента… Среди фотографий гордо красовалась икона. Вероятно, имелось в виду, что прямо за спиной у Господа Бога тоже стоит Пашка. Просто его не видно.
Марина старательно накручивала себя, распаляя привычное раздражение. Все что угодно, лишь бы не смотреть на стол, на небольшую фотографию в скромной рамке. Аленка и Пашка с маленьким Сашкой на руках. Аленка и Пашка. Красивые. Молодые. Веселые. Живые.
Марине страшно хотелось спрятать фотографию в стол, освободиться от ее мучительной власти. Но делать это в присутствии настырной адвокатессы неудобно.
— Пожалуй, я вам больше не нужна, — адвокатесса решительно защелкнула замочек портфеля, — Теперь в вашем распоряжении юридический отдел корпорации. Насколько я знаю, там весьма квалифицированные специалисты.
— Да-да, конечно, — пробормотала Марина, пожимая протянутую ей руку.
Адвокатесса внимательно взглянула в лицо Марине, нерешительно замялась… Марина удивилась, нерешительность была совсем не свойственна этой даме. Марина вопросительно взглянула на нее, адвокатесса даже слегка смутилась и, наконец, выдавила:
— Не мое дело, конечно, но… Мальчик опять дома один?
Марина уже хотела вспылить и даже чуть не выдала «действительно, не ваше», но успела удержать
— Нет, нет, там ребята из моей редакции посменно дежурят, я им расписала, что делать.
— Приспосабливаетесь, значит, — удовлетворенно кивнула адвокатесса, — Видите, а вы боялись. Найдете хорошую няньку и вообще забот никаких, — она шагнула к двери.
Марина смотрела ей вслед со странным смешанным чувством симпатии и неприязни. Ей и нравилась эта элегантная холодная стерва и безумно раздражала. Может потому, что из нее выплескивалась спокойная самоуверенность и убежденность в собственной исключительности, так недостающие самой Марине.
— Я вам очень благодарна, ваша помощь была просто бесценной…
— Не преувеличивайте, Марина Сергеевна, цена вполне умеренная, счет за мои услуги вас не разорит, — усмехнулась адвокатесса.
Вот стервочка! Марина почти восхищенно покрутила головой. И снова окликнула юридическую даму:
— Кстати, ужасно неловко… Мы с вами почти подельники, вот, обманом проникли в помещение корпорации… (адвокатесса недовольно поморщилась: ага, проняло!), а я даже не знаю как вас зовут?
— Меня зовут Ветрова, Алла Ветрова, — недовольно-величественно проронила та, и скрылась за дверью.
— Меня зовут Бонд, Джеймс Бонд, — передразнила Марина и потерянно огляделась.
Казалось, адвокатесса унесла с собой всю ее уверенность в собственных силах. Марина побродила по кабинету, пытаясь читать заголовки книг на полках, поняла, что ни единое слово не доходит до ее сознания, и бросила. Подошла к столу, взяла смущающую ее фотографию, и запретив себе разглядывать ее, сунула в ящик. Наконец, решительно уселась за стол, провела ладонью по гладкому дереву, два раза крутанулась в вертящемся кресле…
Ну и дальше чего? Вот она здесь, в самом сердце «Worldpress», и вроде даже полная хозяйка. Кабинет пуст, корпорация живет сама по себе, никто не спешит, теряя тапочки, вводить новую директрису в курс дела. Эх, никто ее не любит, никто ей тут не рад.
Марина вслушалась в тишину кабинета. Сквозь толстую дверь едва-едва просачивалось дребезжание телефонных звонков, время от времени вроде бы гудели голоса и хлопала дверь. Где-то кипела жизнь.
Марина подошла к двери, тихонько приоткрыла ее, выглянула в щелку. И тут же испуганно отпрянула назад. Фух, слава богу, секретарша ее не увидела: стоит спиной, роется в ящике. То-то конфуз: новая начальница в щелку подглядывает за жизнью своей фирмы. Обхохочешься!
Марина обиженно шмыгнула носом и все таки решилась выглянуть еще раз. Ага, теперь понятно, откуда слышаться голоса. Через приемную напротив как раз кабинет милейшего Макарова. Дверь нараспашку, оттуда клубами вырывается сигаретный дым. Так, понятненько, небось все правление там собралось. Ее обсуждают, уже и с Эдичкой примирились, он для них теперь не козел полоумный, а свой местный, родной козлик. Кто угодно им хорош, лишь бы новую начальницу в глаза не видеть. Так и будут бегать к Эдику, устраивая Марине молчаливый бойкот.