Смерть и жизнь больших американских городов

Джекобс Джейн

Есть много примеров удачного городского разнообразия, включающего в себя жилые дома. В их числе — окрестности Риттенхаус-сквер в Филадельфии, Телеграф-Хилл в Сан-Франциско, участки бостонского Норт-Энда. Маленькие группы жилых строений могут быть похожи одна на другую и даже совершенно одинаковы, но не создавать ощущения однообразия, если такая группа занимает всего лишь короткий квартал и затем не повторяется сразу. В этом случае мы воспринимаем группу как единое целое, отличающееся по сути и внешнему виду от соседнего способа использования или типа жилых зданий.

Порой разнообразие использования в сочетании с возрастным разнообразием может даже снять проклятие однообразия с очень длинных кварталов — и опять-таки без всякой нужды в эксгибиционизме потому

что налицо реальные, сущностные различия. Примером подобного разнообразия служит Одиннадцатая улица между Пятой и Шестой авеню в Нью-Йорке — улица, вызывающая восхищение своим умением выглядеть интересной, не теряя достоинства. На её южной стороне, если двигаться на запад, мы видим: четырнадцатиэтажный жилой дом, церковь, семь трехэтажных домов, пятиэтажный дом, тринадцать четырехэтажных домов, девятиэтажный жилой дом, пять четырехэтажных домов с рестораном и баром на первом этаже, пятиэтажный жилой дом маленькое кладбище и шестиэтажный жилой дом с рестораном на первом этаже; на северной стороне, опять-таки с востока на запад, расположены: церковь, четырехэтажный дом с детским садом, девятиэтажный жилой дом, три пятиэтажных дома, шестиэтажный жилой дом, восьмиэтажный жилой дом, пять четырехэтажных домов, шестиэтажный местный клуб, два пятиэтажных жилых дома, ещё один пятиэтажный жилой дом совсем иной архитектуры, девятиэтажный жилой дом, новое дополнительное здание Новой школы социальных исследований с библиотекой на первом этаже и видом с улицы на внутренний двор, четырехэтажный дом, пятиэтажный жилой дом с рестораном на первом этаже, одноэтажная прачечная и химчистка дешёвого и захудалого вида и трехэтажный жилой дом с магазином кондитерских изделий и газет на первом этаже. Хотя почти все эти строения — жилые, они перемежаются десятью другими способами использования. Даже чисто жилые здания отражают многие технологические и стилистические периоды, различные образы и уровни жизни. Налицо почти фантастически богатый набор различий, выраженных спокойно и сдержанно: разные высоты первых этажей, разные устройства крыльца, разные способы выхода на тротуар. Все это — прямое следствие различий в характере и возрасте. Здесь царит мирная, неагрессивная уверенность в себе.

Ещё более интересные зрительные эффекты, и вновь без всякой нужды в эксгибиционизме и иных видах фальши, возникают в крупных городах от намного более резких контрастов в типах зданий, чем на Одиннадцатой улице, — более резких, ибо они основаны на более радикальных сущностных различиях. Большая часть городских ориентиров и зримых центров притяжения (каковых нам нужно больше, а не меньше) обязана своим существованием резкому контрасту в удачно выбранном месте между неким способом использования и его окружением, контрасту, извлекающему яркий визуальный эффект из сущностного различия. Именно об этом, конечно, говорил Питс (см. главу 8), когда отстаивал размещение монументальных, величественных зданий внутри городской матрицы, а не в неких «курдонерах», формируемых по принципу сущностного сходства.

Резкие различия между более скромными элементами городских смесей также вполне могут быть доброкачественными эстетически. Они тоже способны доставлять удовольствие, создавая ощущение контраста, движения, направления и не прибегая при этом к неорганичным, поверхностным эффектам: мастерские среди жилых строений, фабричные здания, картинная галерея рядом с рыбным рынком, которая восхищает меня всякий раз, когда я иду покупать рыбу, претенциозный магазин деликатесов в другой части города, мирно соседствующий и контрастирующий с непритязательным баром, куда новоприбывшие ирландские иммигранты приходят разузнать насчёт работы.

Подлинные различия внутри городского архитектурного ландшафта отражают, как великолепно выразился Раскин,

<…> переплетение разных моделей человеческого поведения. Города полны людей, занимающихся множеством дел по множеству причин и с множеством разных целей, и архитектура отражает и выражает эти различия, различия содержания, а отнюдь не одной лишь формы. Мы люди, и

поэтому люди интересуют нас в первую очередь. В архитектуре, как в литературе и драматургии, человеческая вариативность с её богатством — вот что наделяет полнокровием и яркостью все то, что окружает людей. <…> Если говорить об опасности однообразия, <…> самый серьёзный недостаток нашего законодательства в сфере зонирования состоит в том, что оно разрешает обширным участкам быть целиком посвящённым какому-то одному способу использования.

Добиваясь визуальной упорядоченности, крупные города могут, грубо говоря, выбирать из трёх возможностей, две из которых безнадёжны, а третья сулит надежду. Они могут создавать зоны однородности, которая и выглядит однородной; итог — нечто угнетающее и дезориентирующее. Они могут создавать зоны однородности, которая пытается выглядеть неоднородной; итог — нечто вульгарное и фальшивое. Или же они могут создавать зоны большого зрительного разнообразия, отражающего разнообразие реальное; итог — в худшем случае нечто интересное, в лучшем нечто восхитительное.

Как обеспечить городское разнообразие достойным визуальным выражением? Как соблюсти его свободу, зримо показывая вместе с тем, что она есть разновидность порядка? Это — центральная эстетическая проблема больших городов. Я буду говорить об этом в главе 19 настоящей книги. А пока скажу вот что: городское разнообразие не уродливо по своей сути. Те, кто так думает, грубо и глупо ошибаются. А отсутствие этого разнообразия неизбежно является либо угнетающим, либо вульгарным и хаотическим.

Правда ли, что разнообразие вызывает транспортные пробки?

Транспортные пробки вызываются автомобилями, а не людьми как таковыми.

В местах не слишком густонаселённых или таких, где разнообразие способов использования проявляется лишь изредка, всякая специфическая притягательная точка действительно служит источником автомобильных пробок. Клиники, торговые центры, кинотеатры — все подобные учреждения и заведения концентрируют вокруг себя транспорт и, кроме того, сильно загружают транспортом ведущие к ним пути. Тот, кому хочется или нужно посетить клинику или торговый центр, не сможет этого сделать без автомобиля. В такой местности пробку может создать даже начальная школа, ибо детей надо в неё возить. Без широкого спектра концентрированного разнообразия любая нужда может заставить человека сесть в машину. Для дорог и парковочных площадок нужно место, что приводит к ещё большей разбросанности всего и вся и побуждает людей к ещё более интенсивному пользованию автомобилями.

Это терпимо в негустонаселенных местах. Но там, где люди живут плотной или непрерывной массой, это создаёт невыносимую ситуацию, губительную для всех прочих ценностей и для всех прочих аспектов человеческого удобства.

В диверсифицированных городских районах с высокой плотностью населения люди по-прежнему много ходят пешком, что непрактично в пригородах и в большинстве «серых зон». Чем интенсивнее и богаче разнообразие — тем больше ходьбы. Даже люди, приехавшие в такой район извне на своей машине или на общественном транспорте, внутри него перемещаются пешком.

Правда ли, что городское разнообразие привлекает в район разрушительные способы использования? Является ли разрушительным допущение всех (или почти всех) способов использования данной территории?

Чтобы в этом разобраться, необходимо будет рассмотреть несколько различных способов использования, из которых одни действительно вредны, а другие очень часто считаются вредными, хотя таковыми не являются.

Имеется нехорошая категория способов использования территории, куда входят, например, свалки утиля и тому подобное — то, что ничего не добавляет к общему удобству района, к его привлекательности к концентрации в нем людей. Не давая ничего взамен, эти способы использования предъявляют заоблачные требования к размерам выделяемых для них участков и к нашей эстетической терпимости. К этой же категории относятся стоянки подержанных машин и пустующие или почти пустующие здания.