Смерть, идущая по следу… (интернет-версия)
Шрифт:
Советские компетентные органы в связи с операцией «хоум ран» зашевелились с заметным опозданием. На это, видимо, повлияла как общая инертность в принятии решений, присущая советскому руководству, так и слабость ПВО в северных районах страны. Защитники советского неба оказались неспособны обнаружить подавляющее большинство пролётов американских самолётов. Руководство в Москве очнулось лишь тогда, когда американцы стали действовать совсем уж нагло — 6 мая 1956 г. пролёт от Амбарчика до Анадыря и обратно совершили сразу 6 «Стратоджетов»! Фактически, американцы сымитировали массированный ядерный удар по стратегическим объектам в глубине Советского Союза, причём совершенно безнаказанно, а это уже не лезло ни в какие ворота! Советская ПВО была бессильна, за время операции «хоум ран» перехватчики поднимались в небо всего 4 раза. Эффективность их действий оказалась нулевой, лётчики наших МиГов ничего не могли противопоставить издевавшимся над ними в радиоэфире пилотам «стратоджетов». 10 мая 1956 г. МИД СССР разразился гневной нотой, призывая на головы «американской военщины» всевозможные проклятия, однако эти поношения не могли скрыть неспособность советской ПВО
Наглые, вызывающе-дерзкие одиночные и групповые полёты «стратоджетов» в советском небе активно продолжались вплоть до лета 1960 г., после чего разведчики этого типа перешли к планомерному барражированию вдоль границ. Развитие советских сил ПВО постепенно «вытолкнуло» американских разведчиков из стратосферы повыше — за пределы земной атмосферы, послужив серьёзной мотивацией для развития спутников опто-электронного контроля земной поверхности. Однако против стран со слабыми силами ПВО американцы продолжали использовать RB-47 вплоть до середины 60-х гг. прошлого века. Последний успешный перехват разведывательного «стратоджета» китайцами был зафиксирован аж осенью 1964 г.
В последующем военная разведка США использовала северное направление для ведения интенсивных операций по сбору стратегической информации о военно-промышленном потенциале СССР. Группировка самолётов-разведчиков в Туле, насчитывавшая в разное время 20–25 самолётов, действовала против Советского Союза на постоянной основе вплоть до 1963 г. Всё северное побережье нашей страны было разбито на три «окна», или сектора, за каждый из которых отвечала своя авиационная группа. Первый сектор включал в себя Кольский полуостров, Белое море и побережье до Уральских гор (объекты разведки — базы Северного флота, Северодвинск, космодром Плесецк). Второй — район Урала и Западной Сибири (атомный полигон на Новой Земле, «атомные города» и крупные промышленные центры Урала). Наконец, третье «окно» — район Чукотки (американцев беспокоила возможность использования стратегической авиацией СССР аэродромов в этом районе в качестве авиабаз «подскока» для удара по Аляске). Интенсивность вторжений «Стратоджетов» вглубь воздушного пространства СССР резко пошла на убыль после лета 1960 г. (когда такой самолёт был сбит в районе мыса Канин Нос), хотя отдельные пролёты продолжались вплоть до лета 1963 г. Только тогда появление на вооружении советских сил ПВО истребителя Миг-19 положило конец неуязвимости скоростного разведчика.
На одном из тематических форумов ветеран советских военно-воздушных сил, глубоко уязвлённый описанием операции «хоум ран» в этом очерке, посетовал на то, что автор-де, совершенно не разбирается ни в авиации, ни в истории. И авторитетно заявил, что операция «хоум ран» была сорвана умелыми действиями советских ПВО, которые своевременно перебросили гвардейский полк истребительной авиации на базу в посёлок Амдерма на берегу Карского моря. Выражась метафорически, этот полк и закрыл своей широкой грудью весь север Советского Союза! Ветеран искренне сетовал и даже гневался на то, что Ракитин взялся писать о славной истории отечественной авиации, не имея понятия о выдающихся заслугах героев нашего неба.
Ветерана можно успокоить: о выдающихся заслугах лётчиков-гвардейцев по разгону полчищ американских стратегических разведчиков неизвестно не только Ракитину. Об этом ничего не знали ни в Политбюро ЦК КПСС, ни в МИДе, ни даже в Министерстве обороны СССР. 21 апреля 1958 г. по настоянию Советского Союза было проведено заседание Совета безопасности ООН, посвящённое проблеме массовых нарушений американскими воздушными судами северных границ СССР. Советское политическое руководство расписалось в своём полном бессилии и неспособности бороться с американцами «на равных». Иллюзий относительно того, что наши военные вот-вот начнут пресекать американские поползновения, уже не осталось — Хрущёв понял, что пора начинать «бить челом» дипломатам. Так что мой изобличитель несколько поспешил с высокими оценками заслуг лётчиков-гвардейцев. Ни в 1956 г., ни в последующие годы наличие гвардейского истребительного полка ничуть не мешало супостату нарушать границы СССР по собственному желанию. Золотопогонные советские маршалы могли выстроить крылом к крылу полчища Мигов от Мурманска до мыса Дежнёва, но даже это не позволило бы помешать американцам летать там, где им надо.
Всем, интересующимся военной историей Советского Союза, будет небезынтересно узнать, что МИД СССР, насколько известно автору, вручал американской стороне по меньшей мере 3 (!) ноты протеста, связанные с «грубыми», «вопиющими», «циничными» или «групповыми» нарушениями воздушного пространства страны самолётами США. Ноты эти вручались 10 июля 1956 г., 8 марта 1958 г., 21 апреля 1958 г. И это помимо упомянутой ноты от 10 мая 1956 г., вызванной американской операцией «хоум ран», и специального заседания Совета Безопасности ООН. Вполне возможно, что документов подобного рода много больше, только они покуда закопаны глубоко в недра МИД-овской переписки и остаются скрыты от глаз общественности.
Впрочем, вернёмся к противовоздушной обороне дол и небес родины социализма. Никакого щита советская ПВО в 50–60-х гг. прошлого века из себя — увы! — не представляла. В особенности с северных направлений. Советский авиаконструктор Леонид Львович Кербер, много лет проработавший в КБ Туполева, весьма выразительно описал это в своих воспоминаниях: «Северные границы страны не были достаточно прикрыты от проникновения к нам чужих бомбардировщиков через Арктику. Причина заключалась в недостаточной дальности действия наземных радиолокационных станций ПВО. (…) Имелись альтернативные решения: вынести РЛС на лёд, ближе к полюсу, либо поднять антенны на высокие башни. Первый отвергал опыт Папанина — ледяные поля центральной Арктики дрейфовали в сторону Атлантики. Второе вызывало сомнение: возможно ли соорудить вдоль побережья десятки Эйфелевых башен?» Поскольку построить десятки Эйфелевых башен за полярным кругом не мог даже такой прожектёр, как Никита Сергеевич Хрущёв, в июле 1958 г. было принято решение проектировать и строить первый советский самолёт дальнего радиолокационного обнаружения, получивший впоследствии обозначение Ту-126. Интересное совпадение, не правда ли — в конце апреля 1958 г. советские дипломаты устроили скандал в Совете безопасности ООН, сетуя на полную безнаказанность американских вторжений, а через три месяца политическое руководство страны приняло решение строить самолёт дальнего радиолокационного обнаружения. Поняло, наконец, что без оного никакого «щита ПВО» у СССР на севере не будет никогда. Работали над Ту-126 очень долго, первый полёт прототипа состоялся через четыре года, а принятие на вооружение — в 1965 г. Все самолёты этого типа (в количестве 9 штук), базировались на Кольском полуострове. Нам история Ту-126 интересна постольку, поскольку ярко и выпукло демонстрирует истинное положение с радиотехническим обеспечением ПВО того времени.
Такова историческая правда, хотя, понимаю, она очень неприятна заслуженному «ветерану-разоблачителю» Ракитина.
Фотография, сделанная в Кремле 14 июля 1960 г. после вручения капитану Василию Амвросиевичу Полякову ордена Боевого Красного Знамени. Слева направо: секретать Президиума Верховного Совета СССР Георгадзе, Председатель Президиума — Брежнев, капитан Поляков, генерал-полковник Савицкий, командующий авиацией ПВО. Подвиг лётчика-истребителя капитана Полякова ныне незаслуженно забыт. А между тем, именно его успешная атака в районе мыса Канин Нос 1 июля 1960 г. положила конец наглым вторжениям американских самолётов-разведчиков в воздушное пространство СССР. МиГ-19 имел отличную тяговооружённость и не позволил «стратоджету» уйти в отрыв. С этого момента американцы стали вести себя в небе намного аккуратнее.
Кстати, уже во время операции «хоум ран» разведывательные «Стратоджеты» стали использовать осветительные авиабомбы крупного калибра (1 т.) и убедились в их высокой эффективности. В носовой части RB-47 устанавливалась мощная фототехника, позволявшая делать как фотоснимки высокого разрешения непосредственно над целью, так и панорамные с большого удаления. «Подвесив» осветительную бомбу в тёмное время суток в районе интересующего объекта и сделав с некоторым интервалом фотоснимки при разной высоте источника освещения, разведчики получали возможность весьма точно определить высоту практически любого объекта на местности по длине отбрасываемой тени (и изменению этой длины). Описанный способ подходил для определения высоты опор ЛЭП (и соответственно, их мощности), труб, корпусов промышленных объектов и т. п. «Дятловеды» перепробовали на роль «огненных шаров» всю небывальщину, до какой только смогли додуматься — от инопланетных кораблей до баллистических ракет, прилетающих из ниоткуда и улетающих в никуда — однако почему-то не задумались о таком очевидном источнике яркого свечения, как осветительная авиабомба большого калибра. Этот боеприпас удовлетворяет поведению «огненных шаров» по всем параметрам. Горение светового состава давало форс пламени много ярче лунного света, светимость таких бомб исчислялась миллионными кандел (немецкая авиабомба обр. 1942 г. калибром 950 кг. давала, например, светимость в 2 млн. кандел, что соответствовало примерно 20 тыс. 100-ваттных лампочек!). Одной авиабомбы было достаточно для того, чтобы осветить объект размером с крупную железнодорожную станцию. Опускавшаяся на парашюте со скоростью ~5–8 м/с осветительная авиабомба крупного калибра начинала гореть на высотах около 5 км и горела почти до самой земли (около 1000 с., т. е. 16–17 мин.!). Упомянутая выше немецкая бомба образца 1942 г. имела корпус, с нанесённым снаружи алюминиево-магниевым покрытием (вроде хорошо всем знакомой детской игрушки «бенгальский огонь»); в конце рабочего цикла корпус авиабомбы выгорал не только изнутри, но и снаружи, так что на землю падала металлическая труха, порой рассыпавшаяся в воздухе. По остаткам полностью выгоревшей бомбы было практически невозможно понять, что же именно светилось в небе. В принципе, самыми демаскирующими деталями такой бомбы являлись парашют и жаропрочные сопла, которые служили источником форса пламени в полёте, но даже будучи найденными, где-нибудь в тайге или степи, они никак не могли служить доказательством проведения в этой местности секретной операции. Другими словами, упавшая бомба ничем не изобличала того, кто её сбросил.
Американцы уделяли исключительное внимание обучению своих разведчиков навыкам десантирования. Для прохождения парашютной подготовки будущие «транзитёры» зачастую перевозились из Европы в США, где занимались в Форт-Брэгг, главной базе воздушно-десантных сил. Использование устройств по автоматическому раскрытию парашютов, существенно повышало безопасность десантирования. А использование осветительных авиабомб позволяло осуществлять выброску десантников в тёмное время суток, в основном в предрассветные часы. Скорость снижения парашютиста гораздо ниже скорости осветительной авиабомбы (~2 м/с), так что он всё время оставался выше светового конуса и был невиден с земли. При спуске десантируемые агенты могли выбрать оптимальное место посадки (в стороне от водоёмов, скал, жилых строений и т. п.). Зачастую «транзитёры» высаживались в нескольких десятках метрах друг от друга, не теряя даже голосового контакта. При десантировании все они были облачены в штатные комбинезоны, обувь и шлемы, применявшиеся в американских воздушно-десантных силах, поэтому агенты перво-наперво переодевались в обычную для советских людей одежду.