Смерть или новая жизнь
Шрифт:
Даже в апреле 2016 года, когда была четырёхдневная война, и блицкриг азербайджанской армии провалился, моя вера в мир не поколебалась. Я уверен, что в нашем регионе будет мир, но, когда он наступит, затрудняюсь сказать. Ведь, логично рассуждая, понимаешь: всё, что имеет начало, имеет и свой конец. На этой земле веками жили наши предки, мы живем, и наши потомки будут жить на ней.
Есть масса примеров, когда цивилизованные народы решают спорные вопросы мирным путём. Повторюсь, я тоже хотел бы, чтобы и наша проблема была решена мирным, цивилизованным путём. Ведь много примеров,
Но я также уверен, что за столом переговоров должен сидеть президент Арцаха, ведь решается наша судьба, и все должны знать мнение нашего народа.
Политики… Знаешь, трудно ответить на вопрос, верю ли я им. Если коротко и честно, то так: верю на 50 процентов, и у нас нет сильных политиков…»
Я увидел, что Эдик устал, но он продолжил разговор. Стало понятно, что ему нужно выговориться, что своими вопросами я растревожил его душу…
«Господь дал нам жизнь на земле, и пусть люди живут столько, сколько им отмерено свыше. И было бы хорошо, чтобы люди жили дружно и протягивали бы друг другу руку помощи, а не убивали себе подобных. Ведь, по большому счёту, всех нас, вне зависимости от национальности и вероисповедания, ждёт место на кладбище. А человек должен жить так, чтобы после себя оставить хорошее мнение, чтобы ни дети, ни внуки не стеснялись говорить, кто их родной человек», – сказал Эдик, как бы подытоживая нашу беседу.
Завершив разговор, Эдик показал свои оставшиеся несколько работ по дереву.
Когда мы с друзьями уходили, нас провожали Эдик с супругой и дочкой. Посмотрел я на их красивые, открытые лица и вспомнил слова поэта: «Ветер жизни иногда свиреп…» В то же время я подумал, что при наличии таких домочадцев никакие жизненные трудности не сломают человека, и как уверяет поэт: «В целом жизнь, однако, хороша…»
Ноябрь 2017 г.
Интернациональная семья: в любви и согласии вопреки всему
«Семья у нас интернациональная: невестка – русская, зять – азербайджанец, и на нашу радость все живут в мире, любви и согласии. У нас восемь внуков и шесть правнуков…» – улыбаясь, говорит Маретта Саркисян…
К назначенному времени тикин Маретта немного опоздала, успев предупредить, позвонив нам на мобильник. Оказалось, она поехала на колхозный рынок Степанакерта продать кое-какую зелень с их приусадебного участка…
Село Шош Аскеранского района, где проживает Маретта Саркисян с супругом Михаилом, по карабахским меркам большое. Когда мы ехали к их дому, я был удивлён, что в этом селе есть улицы, где я не бывал ни разу, хотя считал, что Шош я знаю хорошо…
Мы вошли в калитку и по тропинке начали подниматься к дому Саркисянов. Слева и справа нас сопровождали плодовые деревья, кусты ежевики. Дом находился на пригорке. На наши голоса вышла сама хозяйка, радушно приглашая нас в дом.
В комнатах чисто, рядом с газовой печкой сидит дядя Миша, муж тикин Маретты, – пожилой человек с добрым лицом и седыми густыми усами…
От обеда мы отказались, но на предложение хозяйки выпить чаю согласились…
Пока мои друзья беседовали с дядей Мишей, я и Маретта в соседней комнате вели тихую, степенную беседу. Она рассказала мне историю своей семьи, которая с виду может и похожа на тысячи подобных семей, но это только кажется. Как не бывает одинаковых папиллярных узоров на пальцах рук, так не бывает одинаковых судеб…
Маретта родилась в большой семье в Степанакерте, в год начала Великой Отечественной войны.
В 16 лет, когда пришли к ней свататься, мать сказала, чтобы она вышла замуж, так как старшие братья из-за неё не могут жениться. Отца к тому времени не было. Он рано умер, и вся забота о семерых детях лежала на плечах матери…
Так Маретта вышла замуж за уроженца с.Шош, жителя г.Баку Михаила Саркисяна, который был на восемь лет старше её. Муж работал на Бакинском судоремонтном заводе котельщиком-жестянщиком. Туда же, в гальванический цех, устроилась и Маретта. Завод, к слову, напрямую подчинялся Москве.
«Вначале мы жили на Баилово, а после получили квартиру от завода и жили на Патамдаре. Фактически жильцами этого здания были работники нашего завода, в основном, русские и армяне. Было много смешанных браков. В 1957 году у нас родился первенец – сын Александр, через три года – сын Сергей, а в 1967 году – дочь Ирина. Помощи нам неоткуда было ждать, и мы с Михаилом работали, сами поднимали детей. Дети подросли. Саша женился, у него родились дети. Он тоже устроился на наш завод. И когда из КГБ Азербайджана пришли на завод и просили специалиста – радиомеханика, руководство завода остановило свой выбор на Саше. В этой организации сын проработал до вынужденного переезда из Баку. Другой наш сын, Сергей, после окончания средней школы поехал в Москву и поступил в госуниверситет им. Ломоносова. Там же он познакомился с русской девушкой, и после окончания учёбы они поженились и живут в Москве.
В Баку дочь Ирина вышла замуж за достойного парня Исмаила Насибова, у которого отец был азербайджанцем, а мама татаркой. Сам он был родом из Белокан. Там же сыграли свадьбу, молодые жили себе припеваючи, окружённые вниманием и любовью семьи мужа. Но после трёх лет они переехали в Баку. Зять устроился на наш судоремонтный завод.
После Сумгаитских событий многие армяне начали выезжать из Баку. Мы там оставались до зимы 1988 года и все, кроме семьи дочери, выехали в Армению. Супруг к тому времени уже был в Карабахе. В Армении нам дали жильё в посёлке Зод Араратского района. С работой там было трудно, и Саша с семьёй выехал в Москву к Серёже. Работать они начали в сфере строительства, также занимались ремонтом квартир…» Тут Маретту позвал дядя Миша, и она, извинившись, вышла на минуту.
Вернувшись, Маретта села напротив меня. Я пододвинул диктофон ближе к ней. Она продолжила прерванный разговор: «Мне до пенсии оставалось года полтора, и я решила вернуться в Баку. К тому времени дочка была в положении и нуждалась в помощи. Я осталась у дочери, состояние её было неважным. Роды были тяжёлыми. Она потеряла много крови, и врач-анестезиолог во время операции стал для неё донором. Его группа крови совпадала с группой крови дочери, и во время операции его кровь перелили Ирине. Так дочка спаслась от неминуемой смерти…