Смерть как сон
Шрифт:
– А зачем вы решились продавать свои картины? Ведь это было рискованно. Разве вам не хватало денег Роджера? Его славы?
– Деньги и слава были у Роджера, не у меня. – Он вновь развел краски и продолжил работу. – Но лишь когда коллекционеры увидели «Спящих женщин», они оценили истинный талант.
– Особенно Марсель де Бек?
– Он был одним из многих.
– Вы хорошо его знали?
– Мне лишь известно, что он купил несколько картин. Это все.
Удивительно, но я ему поверила. Как же тогда объяснить несомненную связь между де Беком, Вингейтом и Хофманом? Неужели эта троица
– Что вы собираетесь делать?
– Теперь?
– Да.
– Я уеду отсюда. Поживу только для себя. Открыто. Без Роджера. Деньги, как вы понимаете, для меня не проблема. А скрыться от закона мне помогут документы, которые Конрад заготовил на всякий случай. Разные – выбирай на вкус.
– Вы будете по-прежнему писать картины?
– Если вы о «Спящих» – вряд ли. Только если это покажется мне необходимым. Честно говоря, не думаю.
– А что вы собираетесь делать со мной?
– Собираюсь подарить вам то, в чем вы нуждаетесь больше всего, – воссоединить вас с сестрой.
Я невольно зажмурилась.
– А где моя сестра?
– Близко.
– Как близко?
– Ближе, чем вы думаете, – хмыкнул Уитон.
Я вспомнила наш первый разговор с Джоном, когда он сказал, что уровень воды в Новом Орлеане заметно спал в последнее время и преступник запросто мог хоронить своих жертв прямо под домом.
– Под этим домом?
Уитон буднично кивнул.
– А остальные?
– Здесь же. К слову, с вашей сестрой все вышло не так гладко, как с другими. Она единственная чуть не убежала. До сих пор ума не приложу, как ей удалось выбраться в сад. Конрад догнал ее, но она сопротивлялась, и ему пришлось покончить с ней на месте. Я заканчивал картину по фотографии.
Впервые за последние несколько часов меня захлестнула волна ярости. Еле сдерживаясь, я резко села в ванне и пустила холодную воду. Уитон и бровью не повел.
Пока я боролась с собой, безуспешно пытаясь вытеснить из головы жуткие видения, вызванные его последними словами, Уитон занялся своими затекшими пальцами. Затем он достал из ящика стола наручные часы и сверился с ними. Вздохнув, повернулся и вышел из оранжереи. Я слышала, как он зашел в дом и стал кому-то звонить.
Я перегнулась через край ванны, взялась обеими руками за переносной холодильник, оторвала от пола и стала медленно выгребать его содержимое в воду. Ноги и живот мгновенно сковало холодом, но я не обращала внимания. У меня было мало времени. Вместе с кубиками льда в воду скользнули три бутылки пива «Мишлоб». Я нащупала их и вернула в холодильник. Затем закрыла опустевший контейнер и поставила на прежнее место. Из-за двери слева по-прежнему доносился приглушенный голос Уитона.
Черт, как же холодно…
Я понимала, что долго так не выдержу. Вспомнив о своей инсулиновой защите, я нашарила под ванной мини-батончик и съела его в два приема, с трудом протолкнув в пересохшую гортань. Замерев и отдышавшись, я поняла, что телефонный разговор продолжается. Это дало мне возможность съесть и второй батончик.
Наконец я услышала звук приближающихся шагов.
«Ну иди же ко мне… – прошипела я чуть слышно, прилагая все силы, чтобы он не заметил,
Уитон вернулся. На нем был белый полотняный костюм. Увидев его одетым, я испытала шок. За два дня я почти свыклась с мыслью, что нахожусь в логове у маньяка, которые пишет картины с трупов и ходит нагишом. И вот я снова видела перед собой обыкновенного человека, который к тому же самым банальным образом только что говорил с кем-то по телефону… А ведь передо мной настоящий маньяк, возомнивший себя Христом. Этакий шестидесятилетний Спаситель…
Он остановился перед мольбертом и окинул холст долгим критическим взглядом. Между тем ледяная вода высасывала из меня последние силы. Я даже не думала, что немеющие конечности могут отзываться такой болью… На самом деле я уже не чувствовала холода. Только боль. Точно такую же, наверное, испытывает человек, на котором загорелась одежда…
– Вы закончили картину?
– Что? – вспомнил он о моем присутствии. – Ах да… Почти.
В доме раздался телефонный звонок. Уитон поморщился, но звонок не унимался. Быстро глянув в мою сторону, он вновь ушел. Мной вдруг овладело неистовое желание выбраться из ванны и броситься куда глаза глядят. Я едва удержала себя от опрометчивого шага. Может, стоит пустить горячую воду? Хотя бы на пять – десять секунд…
На сей раз Уитон вернулся в оранжерею очень быстро и бегом. На лице его проступили красные пятна, он был крайне возбужден, а в руке его я с удивлением увидела «смит-вессон» тридцать восьмого калибра, презентованный мне Джоном.
– В чем дело? Что-то случилось?
– Там повесили трубку, – зловеще прошептал он.
– Ну и что?.. Бывает.
– Бывает? У меня такого не было ни разу. И трубку бросили не сразу, сначала послушали мой голос…
Сердце кольнула внезапная надежда.
– Может, это балуется ребенок. Или какой-нибудь хулиган…
Уитон резко качнул головой. В глазах его появился странный блеск. В эту минуту он был похож на волка, почуявшего облаву. В нем проснулся инстинкт самосохранения.
– Послушайте…
– Ребенок, говорите? – хмуро переспросил он. – Сдается, вы пытаетесь меня в чем-то переубедить? А?
– Нет, с чего вы взяли…
– Тихо! – Он подбежал к мольберту, снова взглянул на холст, потом вернулся ко мне. – Боюсь, мне пора.
– Куда? Почему?
– Я знаю, я чувствую! Интуиция никогда меня не подводила, вы слышите, никогда! Здесь стало небезопасно.
Я невольно вцепилась в эмалированные края ванны, но вовремя удержалась от резких движений. Уитон бросил на меня угрюмый взгляд.
– Вы уже прекрасно владеете своим телом, я знаю.
Сердце мое остановилось.
– Не ломайте комедию. У меня давно закончился мышечный релаксант. Послушайте, Джордан, мне больше нельзя здесь оставаться. Сейчас я добавлю в вашу капельницу немного валиума, и вы уснете. А через пару часов проснетесь.
Лицо его было непроницаемым, но я уже знала, с кем имею дело…
– Вы лжете. Вы ведь сказали, что собираетесь убить меня, как и Джейн.
– Если я собираюсь убить вас, что мешает мне просто выстрелить вам в голову? Прямо сейчас?