Смерть капитана Фьючера

Я расскажу вам правду о смерти капитана Фьючера.

Мы находились во внутреннем поясе астероидов, шли на запланированное свидание с Керой, когда поступило сообщение по гиперсвязи.

— Рор… Проснитесь, пожалуйста, Рор.

Голос, доносившийся из-под потолка, был высоким и приятным; компьютер позаимствовал его у персонажа старинного видеофильма про Геркулеса (в капитанской каюте кассет с подобными фильмами имелось в избытке). Он нарушил мой заслуженный сон после восьмичасовой вахты на мостике.

Я повернул голову и прищурясь поглядел на компьютер. По экрану бежали строчки, буквы вперемешку с цифрами; машина проверяла работу корабельных систем — мне как старшему офицеру полагалось знать о малейших неисправностях, даже когда я был не на дежурстве. Так, судя по всему, никаких поломок не произошло, беспокоиться вроде не о чем…

Тогда какого черта?.. Полчетвертого по корабельному времени, середина ночи!

— Рор? — повторил голос чуть громче. — Мистер Фурланд? Проснитесь, пожалуйста.

— Уже проснулся, — проворчал я, поднимаясь с койки. — Что стряслось, Мозг?

Мало того, что бортовой компьютер говорил голосом Стиви Ривза, он еще заработал эту идиотскую кличку. На всех кораблях, на которых мне доводилось служить, компьютерам давали человеческие имена — Руди, Бет, Ким, Джордж, Стэн, Лайза — в честь друзей, родственников или погибших товарищей, либо награждали прозвищами, остроумными и не слишком, Босуэлл, Айзек, Ловкач, Болтун, Солдафон, не говоря уж о повсеместных Хэлах и Датиках. Помнится, на лунном буксире компьютер называли Олухом; частенько можно было услышать что-нибудь вроде: «Эй, Олух, что там на станции Тихо?» Но окрестить компьютер Мозгом — такое могло прийти в голову только идиоту.

Наподобие моего командира, капитана Фьючера (правда, я никак не мог решить — то ли капитан глуп как пробка, то ли просто безумен).

— Мне приказали разбудить вас, — ответил Мозг. — Капитан желает, чтобы вы немедленно явились на мостик. Именно немедленно.

— С какой стати? — поинтересовался я, разглядывая дисплей.

— Приказ капитана, мистер Фурланд. — Потолок засветился, ослепительно засверкал, и мне даже пришлось зажмуриться. — Если вы не явитесь на мостик в течение десяти минут, вам грозит штраф и выговор с занесением в карточку.

Угрозы насчет штрафа я пропускаю мимо ушей — честно говоря, не знаю такого человека, которого не оштрафовали бы, пускай всего лишь на пару-тройку марок, за время, проведенное на борту корабля, — но вот что касается выговора… Через два дня «Комета» достигнет Керы, где мне предстоит перейти на транспорт «Юпитер», который направится к Каллисто. И еще не хватало, чтобы капитан «Юпитера» отказался от моих услуг только потому, что в карточке у меня — выговор с занесением.

— Ладно, — пробормотал я, — передай, что сейчас приду.

Опустил на пол ноги, пошарил вокруг, разыскивая брошенную на пол одежду. Вообще-то надо было бы ополоснуться, побриться да помедитировать, не говоря уж о том, чтобы съесть булочку и запить ее горячим кофе; однако ясно, что ничего подобного мне просто не позволят.

В каюте зазвучала музыка, постепенно становившаяся все громче. Оркестровая увертюра… Я замер с наполовину натянутыми штанами, прислушиваясь к аккордам, что воспарили вдруг на героическую высоту. Немецкая опера. Вагнер. Господи Боже, «Полет валькирий»!..

— Выруби ее, Мозг.

Компьютер подчинился, но не преминул заметить:

— По мнению капитана, Рор, так вы скорее бы проснулись.

— Я и без того проснулся! — Внезапно я заметил краем глаза какое-то движение в углу рядом с рундуком: мелькнуло и пропало что-то черное. Таракан! Займись-ка лучше им.

— Извините, Рор. Я пытался продезинфицировать корабль, но пока мне не удалось отыскать все до единого гнезда. Если вы не станете запирать каюту, я пришлю уборщика…

— Ладно, забудем. — Я застегнул ширинку, заправил рубашку, после непродолжительных поисков обнаружил под койкой магнитные башмаки. — Сам справлюсь.

Разумеется, Мозг не замышлял ничего дурного, он всего лишь стремился уничтожить очередную колонию насекомых, проникших на борт «Кометы» перед отлетом с Лагранжа Четыре. Тараканы, блохи, муравьи — все они, иногда в компании с мышами, проникали на любой корабль, регулярно заходивший в околоземные космопорты. Однако такого скопища насекомых, как на «Комете», лично мне до сих пор видеть не доводилось. Тем не менее оставлять каюту незапертой я не собирался, поскольку совершенно не желал, чтобы капитан рылся в моих вещах. Он убежден, что я везу с собой контрабанду; даже при том, что он прав (у меня при себе две бутылки лунного виски, презент для того капитана, под чье начало я перейду в самом скором времени), я не могу допустить, чтобы столь замечательный напиток вылили в раковину только потому, что это предписывается никому не нужными правилами Ассоциации.

Надев башмаки, я подпоясался, вышел из каюты и запер дверь, а для надежности прижал к фотоэлементу большой палец: теперь никто посторонний ко мне не войдет. Коридор, который вел в рубку, проходил мимо двух дверей (тоже, естественно, запертых) с надписями «Капитан» и «Старший офицер». Капитан, насколько мне известно, на мостике, а Джери скорее всего рядом с ним.

Люк вывел меня в центральный колодец. Перед тем как подняться на мостик, я заглянул в кубрик, чтобы пропустить стаканчик кофе. В кубрике царил бардак: на столе лежал неубранный поднос, на полу валялись многочисленные обертки, в раковине доблестно сражался с горой посуды одинокий, маленький, похожий на паука робот. Судя по всему, здесь недавно побывал капитан; как же это он промахнулся и не заставил Рора Фурланда прибраться в помещении?! Ну да ладно; хорошо хоть, осталось немного кофе, пускай даже давным-давно остывшего. Я насыпал в стаканчик сахарного песка, слегка разбавил кофе молоком из холодильника.