Смерть мертвым душам! (илл. Яржомбек)
Шрифт:
– Он говорит, чтоб первый том прочитали, – пояснила Кира голосом угрожающим, но вполне бытовым. – А не то будет он являться к вам по ночам до скончания века… Кого еще вызовем?
Кот вдруг насторожился и бесшумно исчез. В читальном зале поднялся галдеж, и Елена Степановна не стала слушать дальше. Она тяжело опустилась на стул. Руки дрожали, зуб на зуб не попадал.
– Пусть
Но в глубине души Елена Степановна догадывалась, что «как раньше» уже не будет. Никогда.
Междуглавие 6. Ужас
Книгам стало холодно. Даже объемные тома энциклопедий словно усохли. Потрепанные собрания сочинений зябко кутались в переплеты. Академическое издание Пушкина успокаивало книжечку пушкинских сказок:
– Ничего… Бояться не нужно… Люди просто валяют дурака. Ты же их знаешь! Вот уйдут – и все станет как было.
Книжечка прижималась к обложке большой книги и чувствовала, как та вздрагивает.
– А если они начнут мстить?
– За что? – спросил Философский словарь из шкафа напротив. – Не мы же их сожгли!
И все невольно покосились на полку с собранием сочинений Гоголя.
– Пусть только попробуют, – заявил заклеенный в семи местах Ильф-и-Петров. – Нас много! Если что…
Он не договорил.
Похолодало так резко, как будто кто-то распахнул окна и свежий весенний воздух ворвался в библиотеку с улицы. В недрах библиотеки раздался утробный вой Афанасия.
Глава 7. Мерцающий том
После кошмара, который помощница назвала «Библионочью», Елена Степановна долго приходила в себя. Ее бросало то в жар, то в холод, то вдруг хотелось сесть и ничего не делать. От стресса обычно помогал Афанасий, который позволял себя гладить и чесать до полного умиротворения, но кот куда-то запропастился.
Чтобы взбодриться, она решила почитать что-нибудь из старого и доброго. Классику, например. Да хотя бы Чехова!
Елена Степановна с трудом вытащила из тесных рядов «Толстого и тонкого». У нее самой была когда-то такая, она по ней читать училась, у бабушки. А поскольку книжек у Лениной бабушки было совсем немного, «Толстого и Тонкого» Леночка перечитала раз пятьсот и в детстве могла цитировать с любого места.
«Интересно, – подумала она, – сейчас получится?»
Она открыла наугад и прочитала:
«– А Гоголя?
– Гоголя? Гм!.. Гоголя… Нет, не читал!
– Иван Матвеевич! И вам не совестно? Ай, ай! Такой хороший вы малый, так много в вас оригинального, и вдруг… Даже Гоголя не читали! Извольте прочесть!» [7]
7
Антон
Елена Степановна нахмурилась. Она вообще не помнила такого текста в любимой книжке своего детства. То ли из головы вылетел, то ли издание другое. Она еще раз, уже внимательно, рассмотрела обложку. Лица Толстого и Тонкого из-за множества наложенных на них скотчевых заплаток казались сморщенными в мучительной гримасе. Как будто силились что-то сказать – и не могли.
«Что же она хочет мне сообщить? – Елена Степановна потерла лоб. – Чехов советует читать Гоголя… Классик за классика. Чтобы я больше читала классику?»
Лица на обложке свело, как от уксуса.
«Или другие должны читать классику? Или что-то конкретно про Гоголя?»
Она подняла глаза, разыскивая на полках собрание сочинений Николая Васильевича. Где-то оно было. В четырнадцати томах… Ага! Вон они! Тоже почему-то в самом углу.
Она механически пересчитала корешки, цифры на которых затерлись от времени… Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… Елена Степановна вздрогнула – ведь точно было четырнадцать. Откуда взялся пятнадцатый? Что там может быть, в этом пятнадцатом?
Или показалось?
Она снова пересчитала – четырнадцать. С облегчением вернулась за стол, но верхняя полка то и дело притягивала взгляд. Библиотекарь переборола свою неприязнь к практикантке и как можно небрежнее попросила:
– Кира! Будьте любезны, пересчитайте, сколько томов в собрании сочинений Гоголя?
– Четырнадцать! – тут же ответила Кира, которая была занята важным делом: смывала светящуюся краску со стен.
– А вы все-таки проверьте!
Кира удивленно отложила тряпку и направилась к полкам. Елена Степановна напряглась, прислушиваясь.
– Десять, одиннадцать, – донесся до нее голос помощницы, – двенадцать, тринадцать, четырнадцать… пятнадцать!
Сердце Елены Степановны ухнуло куда-то в желудок. Она не выдержала и несолидным полубегом бросилась к Кире.
К ее ужасу, та уже держала в руках томик с числом 15 на обложке.
– Ничего себе! – у Киры глаза полезли на лоб. – Это же… второй том «Мертвых душ»!
Елене Степановне стало мучительно страшно.
– Вы перепутали! – заявила заведующая библиотекой, отняла книгу, но заглядывать в них не стала, сразу захлопнула и вернула в строй собратьев.
– Да не перепутала я! – Кира горела энтузиазмом. – Это точно второй том! Мы его вчера вызвали – он и появился! Вы сами посмотрите!
Кира протянула руку к собранию сочинений Гоголя и удивленно отдернула ее.
– Четырнадцать, – пораженно прошептала она. – Четырнадцать…
– Вот видите! – Елена Степановна потащила Киру за руку. – Померещилось!
Кира еще пару раз успела обернуться через плечо – ровный строй гоголевских томов заканчивался на четырнадцатом.
– Жаль, – вздохнула она, – это же второй том! Уникальная ценность! Если бы удалось его найти… да за эту книжку дрались бы!