Смерть может танцевать 2
Шрифт:
После ужина — привычный отдых с кружкой чая на подоконнике, а Эй изучает грамматику и учится писать.
Наконец на Эллон начали опускаться сумерки, город погружался в темноту и вечернюю прохладу. Люди высыпали на улицу и праздно шатались, наслаждаясь видами реки и заката. Ещё немного и горожане разойдутся по домам, заберут с улицы детей и настанет время любителей выпивки и шлюх, что повлечёт за собой отток жителей из нищего квартала. Чего я, в общем-то, и жду.
Копать при неровном свете свечи, то ещё занятие. И дело вовсе не шло так легко, как мне думалось вначале. Стоило снять слой грунта толщиной сантиметров пять, как начались первые проблемы: осколки битого камня, которые спрессовались так, что их невозможно было сковырнуть. Пытаюсь раскопать один камень, как лопата тут же звенит о другой и так со всех сторон. А они улеглись настолько плотно и заперли друг друга неровными краями, что без лома ну никак не обойтись.
Проковырявшись в темноте не меньше часа, я несколько раз загнул лопату, пытаясь подковырнуть камни и плюнул на это занятие. Гораздо проще этому жирдяю кишки выпустить и уменьшить его габариты в талии, а при необходимости и вообще на части поделить.
Забросав свою деятельность землёй, я притоптал её, придавая первоначальный вид, пошаркал ногой, разгладив неровности и критически осмотрел это место. Ну, если не присматриваться, то сойдёт, а сюда вряд ли кто будет нос совать кроме местных, которые, как я понял, с завидной периодичностью скрывают в этой яме следы собственной деятельности.
Даже интересно, насколько глубока эта дыра, и после чего она здесь осталась? Жаль, но на этот вопрос я скорее всего никогда не смогу найти ответа.
Домой я вернулся весь грязный и стараясь никого не будить отправился в ванную. Едва я успел помыть руки, как сзади раздался детский голосок.
— Ты ходил туда без меня? — обиженным тоном спросила Эй. — Так нечестно — это моё место, я тебе его показала.
— Так, послушай меня, Эй, — уселся я перед девочкой прямо на пол, — ты помнишь, как помогала прятать моих мертвецов?
— Да, — серьёзно кивнула она.
— Так вот, завтра мне нужно будет спрятать там ещё одного, а он настолько жирный, что в щель сможет пролезть только одна его нога, — улыбнулся я и девочка повторила мою эмоцию. — Я собирался сделать лаз пошире, вот и всё.
— Честно? — прищурила она один глаз.
— Зуб даю, — улыбнулся я и щёлкнул ногтем о верхний резец.
— Что это значит? — не поняла Эй.
— То, что если я тебя обманываю, можешь мне его выбить, — пояснил я.
— Мне нравится, — довольно кивнула она и повторила мой жест.
— А теперь иди спать, — подтолкнул я её к выходу.
Эй ушла, а я так и остался сидеть на полу в какой-то задумчивости. Нет, как дочь, я её не воспринимал, скорее, — как младшую сестру. Опять эти странные эмоции внутри и они уже пугают. Я никогда не был мягким человеком, что-то здесь не так. Может быть, химические процессы тела заставляют меня привязываться к людям? Или мне досталась часть эмоциональности от предыдущего хозяина?
Ещё была очень удивительная странность, это быстрая регенерация. По своей прошлой жизни я прекрасно помнил, сколько заживает шрам после хирургического вмешательства. Зашитый, продезинфицированный, обработанный антисептиками и лекарствами изнутри. А моя отрубленная кисть заросла практически за месяц. Да и тот порез на рёбрах, затянулся в течение двух недель и это более чем странно. Нужно поинтересоваться вообще, а у всех подобное происходит, или я единственный такой, можно сказать: исключительный? Такие травмы могут беспокоить годами, а тут — раз и я снова на песке.
Ладно, этими вопросами я ещё успею заняться, а сейчас мыться и спать.
Весь следующий день я вёл наблюдение за клиентом. Видел, как он собирался на работу, как приехал на обед, как неспешной походкой к нему в гости направился Дарий. Затем Кушт выскочил из дома раньше обычного и помчался в сторону центра, на работу в здание министерства. Ближе к концу рабочего дня туда пожаловал Мортис и мышеловка захлопнулась.
Видимо, наступления ночи Кушт едва смог дождаться, повозка донесла его до центральной площади где он её и отпустил. Постоянно оглядываясь и озираясь, он направился в сторону нищего квартала, вот только был он не один, а с двумя здоровенными охранниками. Этот момент я не учёл, а стоило бы.
Трусливость клиента сделала своё дело и он прихватил с собой рабов, которые выполняли роль сторожей на территории дома. Ну, а с другой стороны, чего я ожидал, когда просил назначить встречу в таком месте? Любой нормальный человек озаботился бы собственным здоровьем, переступая границу нищего квартала. Сюда даже стража старается не заходить в вечернее время суток.
Срезав дорогу по крышам, я выскочил в проулок и остановился у стены, сделав вид, что уже давно ожидаю министра. Ошейник на своём законном месте, повязку на бёдра я ещё не разучился надевать, так что всё идёт по плану, ну или почти всё.
Кушт появился в переулке спустя пару минут, он нервничал и постоянно потел, вытирая лицо платком.
— Господин Кушт, — вышел я перед ним и поклонился.
— Тьфу ты, едрить твою растудыть! — чертыхнулся тот, — Ты что, раб, совсем обалдел? Выскакиваешь на добрых людей, как демон?!
— Простите моё невежество, господин, — ещё раз поклонился я, едва сдерживая улыбку, — господин Мортис ожидает вас.
— Где он? — спросил тот. — Зачем он заставил меня тащиться в эту дыру?!
— Этого мне неизвестно, господин, — ответил я. — Пойдёмте со мной, господин Мортис не любит долго ждать.
Они двинулись всей троицей.
— Прошу простить меня, господин Кушт, — остановился я и поклонился в очередной раз, — но мой хозяин дал чёткие инструкции: вы должны быть один.
— Да хрен я сунусь в этот гадюжник без охраны! — возмутился тот.
— В таком случае я вынужден передать хозяину, что вы отказались, — поклонился я, — простите за беспокойство.
— Да чтоб тебя, — ещё сильнее занервничал министр и обернулся к амбалам. — Ладно, ждите здесь, я скоро, — недовольным голосом произнёс тот и вытер мгновенно вспотевшее лицо.
Мы прошли слегка вперёд по переулку, свернули за угол и через несколько домов оказались в нужном месте. Я поклонился и указал рукой на низкий вход в полуподвальное помещение.
— Прошу, господин Миртис ожидает вас внутри, — произнёс я и министр сделал шаг в свою могилу.
— Мортис, старый ты хрен, какого ты заставил меня переться в эту… — договорить он уже не успел.
Длинное, тонкое, трёхгранное шило, которое я припрятал в начале ночи, оставив в щели над дверной коробкой, сочно щёлкнуло, зайдя в приёмник протеза, и в следующее мгновение пробило со спины сердце жирдяя. Оно вошло в него, будто в тёплое масло, не почувствовав никакого сопротивления — точно между рёбрами.