Смерть мужьям!
Шрифт:
– Вспомните подробно, – попросил Родион.
– Она сказала: «Смерть – это захватывающая игра, важно, кто успеет раньше».
– Вам не предложила принять участие?
– Аврора была далеко не глупой блондинкой.
– Неизбежный вопрос: кто же мог опередить Грановскую?
– Не имею ни малейшего представления, – ответила Анна, не пряча глаз. – Если Аврора стала играть в какую-то опасную игру – кто угодно.
– Например, ее любовник. Его-то вы знаете?
– Я знаю только, что Аврора могла позволить себе, все что хотела. Но имен она не
Аполлон Григорьевич, оставшись не у дел, уже давно осматривал интерьер гостиной. И было на что посмотреть. У мелкого чиновника с месячным жалованием рублей сто двадцать, стояла новенькая английская мебель, блестело серебро посуды и хрусталь люстры, а супруга могла одеваться в салоне Живанши. Откуда же такие средства? Ну, что тут скрывать, криминалисту все было ясно. Милейший человек и велосипедист Паша Хомяков имел теплое местечко, распределяя подряды городской Думы на дорожные работы. Кто-то назвал бы такие доходы «воровством», но воспитанные люди не будут столь категоричны. Они скажут – «умение жить и только». И, наверное, будут правы. Кормиться чиновнику за счет государства – не грех. А грех – забывать при этом начальство. Но уж в этом Паша был невиновен, судя по всему.
Заметив нездоровый интерес, Хомякова резко спросила:
– Вы что-то ищете?
Криминалист исторг улыбку очарования и спросил телефонный аппарат, но вот его в доме не оказалось. С невинной физиономией Лебедев развалился в кресле.
– Вернемся к вашему супругу... – только сказал Ванзаров, но ему не дали договорить.
– Наши отношения с мужем были прекрасными, что бы вам ни наговорили, – заявила Хомякова. – Может быть, в привычном смысле они выглядели странными, но нас устраивало. Паша не вмешивался в мою жизнь, а я – в его. Мы не мучили себя ревностью или подозрениями, но и не ранили самолюбие. Вы понимаете? И были счастливы. Его смерть – это чудовищное преступление. Убить такого добрейшего, отзывчивого человека, да еще и замечательного велогонщика – у кого только рука поднялась!
– Вот именно: у кого? – уточнил Родион.
– Я бы ему горло перегрызла, – просто сказала Хомякова. Невольно захотелось поверить, что она и на такое способна.
– Павел Николаевич перед смертью нес куда-то дрессированную крысу в шляпной коробке. Проверьте, все на месте?
– И проверять не надо. Попросил месяц назад – я дала.
– Вас не удивляет, что он дрессировал крысу в велосипедной мастерской, а вам сказал, что уехал в Нижний?
– У Паши было много причуд.
– В таком случае вас не удивит, что дрессированная крыса вашего мужа накинулась на госпожу Делье.
Тиски характера держали чувства намертво, выдало лицо. В душе Хомяковой словно вспыхнул фонарь, разогнавший тьму незнания и сомнений. Новость явно попала в какой-то важный нерв, но вот какой именно? Локоть криминалиста чуть задел ребро, но Ванзаров и так все заметил.
Спохватившись, что молчание становится слишком многозначительным, Хомякова отделалась все той же отговоркой о странностях мужа.
–
– Училась в Смольном.
– Значит, один круг? Прелестно! – и чиновник полиции изобразил светскую улыбку. – Кстати, мы подозреваем ее в убийстве Грановской.
Анна Ивановна уже собралась спросить что-то крайне важное, но, к несчастью, удержалась, и только заметила:
– Катя не стала бы это делать.
– Духу не хватило?
– Нет, не стала бы делать сама, а задурила кому-нибудь голову.
– Если правильно понял, вы не исключаете, что она могла организовать убийство Авроры Евгеньевны? – спросил Ванзаров.
– Я этого не говорила, – дипломатично ответила Анна, не особо скрывая жирный намек.
– В таком случае, вынужден спросить ваше мнение: для чего понадобилось благополучной женщине, матери двоих детей, счастливой жене и любовнице, убивать не менее счастливую и благополучную женщину? Они что-то не поделили? Или кого-то?
– Ах, я не знаю... – Хомякова резко встала. – Господа, я скверно себя чувствую. Мне предстоят трудные дни... Прошу меня простить.
Господа послушно повскакивали с мест. Родион даже слегка поклонился и сказал:
– Последний, но неприятный вопрос: кто любовница вашего мужа?
– Мы не вмешивались в личную жизнь.
Уже в прихожей, пока худосочная горничная возилась с замком, Ванзаров обернулся и спросил:
– Анна Ивановна, надеюсь, не собираетесь мстить кому-нибудь в ближайшее время?
– Если соберетесь, сообщите заранее, – вставил Лебедев с милейшей улыбкой.
Но Хомякова уже превратилась в беззвучную статую.
Выйдя на шумный Владимирский проспект, Аполлон Григорьевич первым делом сунул в рот сигарку, чиркнул тростью и жадно затянулся:
– Ну, и штучка, – сказал он, выпуская струю дыма, от которой шарахнулась мирная лошадь. – Темнит вдова, голову морочит. И что-то замышляет.
– Обратили внимание, что# у нее аккуратно прикрыто салфеткой на дальнем столике? – сказал Ванзаров, стараясь отвернуться от ядовитого облака.
– Иглы для шприца отличу с закрытыми глазами. И, кажется, виднелся кончик скальпеля.
– Для чего светской даме подобные игрушки? Выглядит она самым цветущим образом... А синильную кислоту в конфету впрыснуть такой иглой возможно?
– Легким движением поршня, – с хищной интонацией сказал Лебедев и добавил: – Вы теперь куда?
Криминалисту страстно захотелось продолжить путешествие, так любопытно было наблюдать за крепнущим умением юным чиновником полиции добиваться своего, но более всего – улизнуть от скучных дел, скопившихся в кабинете.
В дальнейших планах Родиона числился визит к загадочной мадам Гильотон, а для такого дела мудрый спутник был бы обузой. К тому же, настоятельно требовалось несколько минут одиночества. Сославшись на срочное дело и поблагодарив за неоценимую помощь, чем жутко опечалил Аполлона Григорьевича, Ванзаров отправился наводить порядок в рое жужжавших мыслей.