Смерть на рыболовном крючке
Шрифт:
— Снимешь покрывала с мебели. Откроешь окна и впустишь свежего воздуха. Зальешь воду в бассейн. Заполнишь холодильник запасами еды и выпивки, поставишь пару ведер мороженого в морозильник. — Он снова улыбнулся. — Да ты и сам знаешь, что делать. Ты же занимался этим не раз.
— Два часа! — воскликнул Юниор. — Но я никак не смогу за это время сделать все, что ты перечислил.
— Когда закончишь приводить дом в порядок, вызови Мэнни Каца. Встретив его, скажи, что он получит конверт.
— Какой конверт?
— Он под твоей тарелкой. — Феликс печально покачал головой. — Что с тобой?
— Со зрением у меня все в порядке, — ответил Юниор, мрачно взглянув на тарелку остывающей пищи.
Миша поняла, что Юниор обижен. Она игриво погрозила Феликсу пальцем. И чтобы ободрить Юниора, сжала его руку и предложила кусочек свежей рыбы.
— Грубый маленький ублюдок, — сказал Феликс, когда Юниор вышел из комнаты.
…Юниор получил место у окна, единственное оставшееся в кассе место. Обычно салон первого класса был пуст, но на этот раз почему-то был заполнен молодыми людьми в тройках и смеющимися женщинами, одетыми в белые блузы и бледно-голубые плиссированные юбки. Юниор остановил проходившую мимо стюардессу, спросив, что происходит. Ближайший к нему пассажир оказался знаменитым телевизионным евангелистом, а кроме него — певцы, писатели, танцоры и другие популярные личности.
— Когда откроется бар, — спросил Юниор, — смогу я получить двойной «Чивас» со льдом?
— Несомненно, — ответила стюардесса.
— Как долго вы намерены оставаться в салоне?
— Не долго, — ответила стюардесса и устало улыбнулась. — Предпочитаете подушку или журналы?
— Ни то, ни другое, — ответил Юниор. — Хочу выпить.
Настроение у него было далеко не жизнерадостное. Женщина в простой белой блузке и бледно-голубой юбке сидела в кресле рядом с Юниором. Не дождавшись красного сигнала, она пристегнула ремень безопасности. Юниор выглянул в окно. В стекле отразилась улыбающаяся соседка по креслу. Приглядевшись, он увидел стоявший на соседней взлетной полосе «Боинг»-747 японской авиакомпании. Юниор сосчитал отверстия форсунок с тем же ощущением страха и ужаса, которые он пережил однажды, пересчитывая отверстия в потолке кабинета зубного врача, к которому попал впервые.
Закончив один раз считать отверстия, он пересчитал их снова, чтобы быть уверенным, что не ошибся. Женщина все еще наблюдала за ним, улыбаясь. Он ощущал запах ее духов и чувствовал тепло, исходившее от нее.
— Я никогда прежде не летала, — сказала она. — Это мой первый полет.
— О, неужели? — ответил Юниор. — Как интересно!
— Немного волнуюсь, — сказала женщина. — Но кто бы не волновался на моем месте?
Юниор посмотрел на нее взглядом, которым смотрел на удава в зоопарке в Сан-Диего.
— Вы верите в Бога? — вдруг спросила женщина.
— Если хотите, я покажу вам, во что я верю, — сказал Юниор. Он открыл крокодиловый бумажник и, взмахнув перед лицом платиновой кредитной карточкой, сказал: — Удобная штука!
— В деньгах — все истоки зла, — строго сказала женщина. Говорила она скучно, монотонно, словно читала молитву.
— Чепуха! — сказал Юниор. — Блеск монет решает все проблемы!
Полчаса спустя они взлетели. К тому времени, когда самолет достиг предельной высоты, Юниор выпил три двойных порции виски. На маленьком
Юниор удобнее устроился на сиденье. Позади него проповедница тихо читала Библию. Волна гнева и негодования накатывалась на него каждый раз, когда она переворачивала страницу. Но не это было главным. Раса, вероисповедание и цвет кожи — для него ничего не значили. Свобода во всем — вот главное! И пусть сливки поднимаются наверх! Он выпил еще немного скотча и вытер подбородок тыльной стороной ладони. Глаза Бронсона на экране сузились, а через минуту его изображение на экране с большими хромированными автоматами в каждой руке затуманилось.
Юниор заморгал, пытаясь сосредоточиться. Звуки выстрелов все еще раздавались в его затуманенной голове, о чем-то кричала в фильме девушка.
И ему захотелось, чтобы легкомысленная девчонка из Игнасио села ему на колени. Тогда все было бы прекрасно.
Глава 17
Констебль Кристофер Ламберт расстегнул на рубашке пуговку и почесал грудь — его рубашку в автоматической стирке явно перекрахмалили. Раздраженно он распределил револьверы на бедре.
Два часа пополудни и восемьдесят четыре градуса в тени. Ни ветерка. Поток движения вдоль Джорджия-стрит в обоих направлениях едва ощутим. Ламберт зевал. Выхлопные газы досаждали ему. Он чувствовал, что отравлен ядовитой окисью углерода, жарой и скукой. Женщина в тонком полупрозрачном белом летнем платье прошла мимо по тротуару, но он едва обратил на нее внимание.
— Ей хорошо, — сказал, глядя вслед женщине, констебль Пол Фэрт.
Ламберт пожал плечами. Он был измучен жарой.
— Жара допекла тебя? — спросил Фэрт.
— Я что, жаловался?
— Но у тебя сыпь.
— Это от рубахи, в ней слишком много крахмала.
Они приближались к перекрестку Джорджия и Денман. Светофор стал желтым. Побитый фургон «фольксваген» ехал за ними по наружной полосе.
Фэрт сосредоточенно ловил окружающие звуки, одновременно внимательно следя за светофором, и едва тот переключился на зеленый, убрал ногу с тормоза и нажал на газ. Автомобиль рванулся вперед.
«Фольксваген» предупредительно прогудел. Ему явно был нужен новый глушитель. И в это мгновение желтое пятно выстрела пронеслось перед «аспеном». Фэрт нажал на тормоза. Ламберт скользнул по сиденью, ударившись коленом о металлический край компьютера. Слова проклятий утонули в визге шин по асфальту.
— Сволочь, проехала светофор! — сказал Фэрт.
Ламберт тер колено и, не отрывая глаз, следил через окно, как водитель желтого «корвета» пытался сохранить управление маленьким автомобилем. Через минуту «корвет» промчался вниз по Джорджии к парку Стенли, проскользнув в небольшую щель, образовавшуюся в плотном потоке машин.
Ламберт наклонился вперед, включив сирену и мигалку. «Корвет» занесло, когда он круто срезал три полосы, чтобы повернуть на однополосную дорогу, которая шла вокруг парка.