Смерть на шестерых
Шрифт:
– Я видал, как надо устанавливать, – угрюмо сказал Каплан. – Этот показывал, – он кивнул на юг, туда, где нашёл Смерть Миронов. – Только сам ни разу не делал.
– Значит, пойдёшь на насыпь, – заключил Докучаев. – Остальные будут прикрывать. Сам-то не подорвёшься?
– А если даже подорвусь, – Лёвка пожал плечами. – Беда небольшая, с учётом… – он быстро посмотрел на Смерть, отвёл взгляд. – С учётом некоторых обстоятельств.
– Эти выбросьте, – велела
– А ты откуда знаешь? – изумился Докучаев.
– Да насмотрелась, – хмыкнула Смерть. – Когда всяких-разных забирала.
– Наших? – уточнил Докучаев.
– Всяких, – отмахнулась Смерть. – В основном, всё же ваших, – добавила она миг спустя.
К железной дороге вышли к трём пополудни. Последние километры преодолевали осторожно, след в след, а когда в просветы между ветвями стала видна насыпь, старый Лабань вскинул руку в предупредительном жесте. Дальше он двинулся один, короткими перебежками от ствола к стволу. Добрался до опушки, присел. Раздвинув кусты можжевельника, выглянул наружу. Затем осторожно попятился и поманил Докучаева.
Минут пять Докучаев водил окулярами бинокля вдоль уходящего вниз, к железнодорожному мосту затяжного пологого спуска. Задержал окуляры на сбитом у крайнего пролёта приземистом сооружении с жестяной крышей. Перевёл дальше, посчитал покуривающих на лавке солдат, приплюсовал часовых, отметил собачий вольер, затем подался назад и сунул бинокль в футляр.
– Взвода два будет, – прошептал он на ухо Лабаню. – И, похоже, кинологическое боевое подразделение в придачу.
– Одна разница, – пожал плечами старик. – Будь там хоть рота, хоть дивизия, конец нам один.
– Есть разница, – сказал Докучаев твёрдо. – Этих мы удержим, пока не подойдёт поезд. Этих должны удержать. Пошли назад.
Ночи дожидались километрах в трёх от насыпи. За пять неполных часов по железной дороге прошло два эшелона.
– Послушай, – Докучаев неожиданно дёрнулся, повернулся к Смерти. – А ты нас как забирать будешь, ко времени? Если ко времени, торопиться нам надо.
– Да нет, – Смерть ненадолго задумалась. – Не ко времени, заберу, как получится.
– Тогда ладно.
К десяти стемнело окончательно, и Докучаев приказал выдвигаться.
– Простимся, что ли? – протянул Алесь Бабич. Шагнул к Янке, обнял за плечи, привлёк к себе. Та всхлипнула, уткнулась лицом в грудь.
– Ты это… – Алесь шмыгнул носом. – Не серчай, если что. Играл я вчера на тебя.
– Как это играл? – запрокинула лицо Янка.
– Обычно, в карты. Вон с ней, – Бабич кивнул на Смерть. – Думал, отобью тебя у неё. Не вышло, фраернулся с тузом, двойку вместо него дёрнул. Знал бы, руки бы себе оторвал. И тебя не вытащил, и себя, считай, приговорил.
– Как это приговорил?
– Да так. Неважно, пошли.
Докучаев установил ручник, приладил диск, оставшиеся два прикопал в землю. Поодаль устроился с самозарядкой Токарева Лабань. Приладил магазин к трофейному шмайссеру и залёг в можжевельнике Бабич.
– Давай, – обернулся Докучаев к Каплану.
Ухватив мешок с минами, Лёвка протиснулся сквозь кусты. Отдышался и, волоча мешок за собой, полез на насыпь. Добрался до рельсов, зубами развязал стягивающую мешок тесьму, на ощупь выудил мину. Отложил в сторону, выдернул из чехла нож и принялся рыхлить щебёнку. Грунт не поддавался, был он жёстким и твёрдым, свалявшимся, спёкшимся от времени, утрамбованным тысячами пронёсшихся поверху поездов.
Лёвка выругался, упрятал нож в чехол, отомкнул от трехлинейки штык. С ним дело пошло быстрее – лихорадочно работая штыком, как лопатой, и в кровь обдирая пальцы, Каплан наконец справился. Трясущимися руками нашарил мину, затолкал под рельс, освободил замыкатель. Теперь предстояло закрепить его на рельсе бечевкой, но проделать это Лёвка уже не мог – не слушались сбитые в кровь пальцы. Каплан, стиснув в отчаянии зубы, застонал вслух от бессилия.
Сидящая поодаль на шпалах Смерть встрепенулась. Поднялась, заскользила по насыпи вниз.
– Помоги ему, старик, – бросила Смерть Лабаню. – Один не справится.
Вдвоём им удалось закрепить мину, и Лёвка принялся делать подкоп для второй, десятью метрами выше по склону. Он уже почти закончил, когда донесся далёкий и ещё еле слышный звук приближающегося поезда.
Докучаев вымахнул из укрытия, взбежал по насыпи и приложил ухо к рельсу. Успеем, должны успеть, навязчиво думал Докучаев, нутром ловя исходящий из стали гул. В дюжине шагов от него старый Лабань лихорадочно крепил бечевой вторую мину. Успеваем, с радостью подумал Докучаев, и в этот момент снизу, от моста, полыхнуло светом и донёсся лязг.
Вжавшись в насыпь, Докучаев приподнял голову и обмер. Вверх по рельсам бодро катила дрезина, фонарные лучи с неё, описывая полукруги, освещали склон.
Докучаева пробило холодным потом. Через пару минут дрезина будет здесь. Подорвётся на мине, с опорного пункта у моста успеют дать сигнал, и машинист приближающегося поезда затормозит.
Докучаев вскочил на ноги и в ту же секунду увидел Смерть, неспешно скользящую, плывущую по шпалам навстречу дрезине. Докучаев замер, лязг дрезинных колёс на рельсовых стыках казался ему грохотом, который производило, расшибаясь о грудину, его сердце. А потом лязг вдруг стих. Обшаривающий рельсы фонарный луч взлетел в небо, а затем закувыркался, покатился по насыпи мигающим белым пятном. Второй ткнулся в землю и умер. Секунду спустя лязг возобновился, но теперь он был уже не тот, что раньше, увесистый и бодрый, а дребезжащий, слабеющий и частый. Докучаев понял: то дрезина, катясь по инерции, уносила обратно к мосту мёртвый экипаж.
– Всё, – тихо сказала Докучаеву материализовавшаяся из темноты Смерть. – Больше я ничего для тебя сделать не могу.
– Спасибо.
Гул поезда нарастал, близился, и Докучаев уже знал, понимал уже, что дело сделано и затормозить теперь не успеют. И что рявкнувший команду мегафон у моста, и завершившая эту команду автоматная очередь значения уже не имеют.
– Назад! – выпалил Докучаев, скатившись с насыпи. – Отходим!
Подхватив ручник, рванул вглубь леса. Метров двести пробежал, уворачиваясь от выныривающих навстречу из темноты сосновых стволов. На секунду остановился, шестым чувством поймал надвигающуюся из-за спины опасность, обернулся и принял вымахнувшего из кустов поджарого пса на грудь.