Смерть не выбирают (сборник)

Глазов Григорий Соломонович

– Что поделать, Миня. Как отдохнул? – спросил я.

– Уже начинаю забывать. С вами не соскучишься, – сказал неопределенно "с вами", но я-то понял, что он имел в виду. – Я не помешаю, если посижу? – сощурил Миня добрые хитрые глазки. – Я молча.

– Мне нет, – ответил я.

– Мне тем более, – сказал Скорик.

– Тогда приступим, – повернулся я к Скорику. – Виктор Борисович, директор Богдановского завода резиновых изделий Омелян показал, что в среду около десяти утра у шлагбаума во встречной

машине он увидел Кубракову.

– Совершенно верно.

– И что на водителе была знакомая нам каскетка, надвинутая низко на лоб. На вопрос криминалиста Войцеховского: "Солнце било в глаза?" Омелян ответил: "Нет, в эту пору оно еще на востоке, значит в глаза мне, а встречным в затылок". Назаркевич не отрицает, что был в каскетке, поскольку мешало солнце, но оно могло мешать ему лишь во второй половине дня, где-то часов в 17-18.

Омелян видел Кубракову и водителя у шлагбаума в среду, а Назаркевич утверждает, что в Богдановске он был во вторник.

– Какая разница? Сейчас нам важны не день, а время дня.

– А если Назаркевич врет, что солнце било в глаза, врет, чтобы сместить время, внушить вам, мол, час заката, а Кубракову видели, дескать утром.

– Позвольте, но откуда ему известно, что ее видели утром? Он же не знаком с показаниями Омеляна.

– Ну хорошо, – вроде согласился Скорик и тут же довольно удачно нашелся, – пусть будет по-вашему: каскетку он надвинул на глаза во время заката, когда действительно возвращался из Богдановска, отмахав к этой поре процентов восемьдесят, а может и все девяносто дороги. Но! Происходило это не во вторник, как он утверждает, а в среду, в среду, после всего содеянного, отсидевшись где-то до предвечерья.

Боковым зрением я увидел, как довольно ухмыльнулся Миня. Он встал и вроде безразлично произнес:

– Ладно, сражайтесь, я пошел, своих дел полно, – по-приятельски попрощавшись со мной, удалился.

– Допустим, Назаркевич все это рассчитал. Но зачем ему такие сложности городить? Ведь он мог просто заявить: "Каскетку, которую нашли у меня в машине, я не надевал уже месяц. Валяется она на всякий случай". Согласитесь, таких каскеток, наверное, тысячи: одинаковой расцветки и одного покроя.

– Вы хотите сказать, что Омелян видел не Назаркевича, а другого человека? – Скорик выпрямился.

– Не утверждаю, но допускаю, – кивнул я. Скорик, как мне показалось, был раздражен, возможно тем, что Миня отмолчался и как привередливый зритель покинул наскучивший спектакль. Не дожидаясь ответа Скорика, я продолжал: – Виктор Борисович, с вашего разрешения я хотел бы задать несколько вопросов тому, кто осматривал одежду Кубраковой и Назаркевича.

– Это делал Войцеховский.

– Если можно, пригласите его.

Он снял трубку, позвонил:

– Адам Генрихович? Может зайдешь, тут Артем

Григорьевич Устименко хочет тебя видеть?.. Хорошо, ждем.

Вскоре Войцеховский пришел, мы поздоровались. Вопросы, как и положено, я задавал ему через Скорика:

– Адам Генрихович, экспертизу одежды Кубраковой и Назаркевича, как зафиксировано в деле, проводили у вас?

– Да.

– На пиджаке и брюках Назаркевича обнаружены микрочастицы кофты Кубраковой, в которой она была в день убийства. Из показаний Омеляна нам известно, что Кубракова сидела сзади водителя. Адам Генрихович, у вас автомобиль есть?

– Есть.

– Как часто вы оказываетесь на заднем сидении?

– Практически никогда. В этом нет нужды, – он, видно, понял, куда я клоню, сказал: – Но мы же не можем исключить, что где-то по дороге, по какой-то неизвестной нам причине Назаркевич остановил машину и пересел к Кубраковой. Может быть ради какого-то разговора.

– Разумеется. Адам Генрихович, вы лично делали экспертизу на наложение микрочастиц?

– Нет, мой помощник, стажер. Я в тот день уезжал – изнасилование в Клинцах.

– Вы не могли бы пригласить его сюда?

– Конечно можно, – Войцеховский позвонил: – Роман, оставь все, зайди к Скорику.

Романом оказался молодой человек лет двадцати шести, он смущенно стоял у двери.

– Садись, – сказал ему Войцеховский. – Артем Григорьевич Устименко, адвокат Назаркевича. У него к тебе есть вопросы, – Войцеховский указал на меня.

– Роман, ваше отчество? – спросил я.

– Степанович.

– Роман Степанович, вы готовили к экспертизе одежду Назаркевича и Кубраковой на наложение микроволн?

– Да.

– Как? Опишите пожалуйста.

Он посмотрел недоуменно на Войцеховского, затем на Скорика, записывающего мои вопросы и его ответы.

– Сперва выложил на стол мужской костюм из мешка N_1, потом упаковал его обратно и достал женскую кофту из мешка N_2.

– И куда выложили?

– Ну, на стол, на этот, он покрыт оргстеклом.

– Значит содержимое обоих мешков вы осматривали на одном и том же столе? – уточнил я.

– Да.

– Я же тебе сказал делать это на разных столах! – багровея, Войцеховский уперся взглядом в лицо стажера – понял, что произошло.

– Второй стол был занят, Адам Генрихович, – поникнув, тихо произнес стажер. – Там были разложены пять экземпляров какой-то рукописи, вы не велели их трогать. А стекло я маленько протер, – голос его совсем сел от волнения, горло пересохло.

Войцеховский досадливо махнул рукой.

– У меня больше вопросов нет, – сказал я.

– И ко мне? – спросил Войцеховский.

– И к вам тоже, Адам Генрихович.

Резко поднявшись, Войцеховский вышел, за ним понуро последовал стажер.