Смерть по имени сон (Планета пиратов - 2)
Шрифт:
Фиона поехала проводить мать. Печальные и молчаливые, они шли вдоль платформы, где Лунзи уже дожидался челнок, который должен был перевезти ее на "Нелли Майн". Сине-лиловое небо Тау Кита в этот день было сплошь затянуто облаками. В ясную погоду Лунзи любила смотреть, как солнечные блики играют на корпусах кораблей, зависавших на стационарной орбите над космодромом. Но сейчас она была рада, что ничего этого не видит. Лунзи всеми силами пыталась не показывать снедавшую ее тоску: Фионе хватало и собственных страданий, не следовало подливать масла в огонь своим нытьем. Лунзи обещала себе, что вдоволь наревется, как только окажется на борту корабля. В какой-то момент ей даже показалось, что Тоска вот-вот разорвет ее на части. Она готова была броситься к своим работодателям, умоляя их расторгнуть контракт и дать ей любую - хоть самую грязную - работу, которая только позволила бы ей не разлучаться с дочерью.
– Я при первой же возможности обговорю условия аренды астероидного геологоразведчика, - попыталась она нарушить тягостное молчание.
– Может быть, стоит рискнуть.
На ее слова эхом отозвались рифленые металлические стены космопорта, казавшегося совсем пустым.
– Мы найдем богатое месторождение, вот увидишь! Ты сможешь поступить в любой университет, какой только пожелаешь. Или пойти в служащие скоростной железной дороги, как мой брат. Все, что только пожелаешь.
– Угу, - только и ответила Фиона. Лицо ее не покидало столь трагическое выражение, что Лунзи хотелось и плакать, и смеяться одновременно. В это утро Фиона не захотела наносить макияж, поэтому выглядела совсем по-детски, чего обычно как огня боятся подростки ее лет. "Она сделала это специально, чтобы посильнее задеть меня, я это знаю, - жестко сказала самой себе Лунзи.
– Но я должна заработать на жизнь, иначе какое будущее нас ждет? Конечно, она глубоко опечалена, но я уезжаю лишь на какие-то пару-тройку лет. От силы пять!" Нос девочки покраснел, она плотно сжимала бледные губы. Лунзи снова попыталась ее развеселить, когда вдруг до нее дошло, что именно она сама-то и пытается манипулировать дочерью, добиваясь от нее подтверждения собственных разумных доводов. "Я не хочу устраивать сцен и всем своим поведением сдерживаю девочку, навязывая ей собственную позицию". И Лунзи больше не возобновляла своих псевдободрых речей. "До чего же мы похожи - прямо беда!" - подумала она, покачав головой, и крепко стиснула руку Фионы. Молча подошли они, взявшись за руки, к посадочной площадке.
В шестом посадочном доке разместился большой грузовой челнок. Челноки этого типа использовались большей частью для фрахтовых челночных перевозок, а не для транспортировки пассажиров. Вдоль всего корпуса судна, некогда аккуратно выкрашенного в белый цвет, шла широкая красная полоса. Вся его поверхность была в выбоинах, а покоробленное керамическое покрытие на носовой части лучше любых слов рассказывало о бешеной скорости, с которой корабль проносился сквозь плотные слои планетных атмосфер, заходя на посадку. Во всех остальных отношениях летательный аппарат, казалось, был в хорошем состоянии и выглядел вполне ухоженным. Посреди платформы стоял широкоплечий кудрявый брюнет, помахивая портативным компьютером: он отдавал распоряжения небольшой группе рабочих в спецодежде. Грузоподъемник отправлял опечатанные контейнеры с багажом в люк, зиявший черной дырой в самой верхней части челнока.
Черноволосый мужчина заметил их и пошел навстречу, махая рукой в знак приветствия.
– Вы наш новый доктор?
– спросил он, хватая свободную руку Лунзи и по-дружески крепко пожимая ее.
– Капитан Косимо, корпорация "Декарт". Рад видеть вас в составе своей команды. Мое почтение, юная леди!
– Косимо мотнул головой, изображая нечто среднее между поклоном и фамильярным приветствием.
– Это ваши вещи, доктор? Маркус! Отнеси багаж доктора на борт!
Лунзи протянула капитану маленькую дискету, на которой были записаны ее контракт, предписания и прочие документы. Он сунул ее в свой компьютер.
– Все в порядке, - удовлетворенно проговорил он, бегло проглядывая бегущие строчки на экране.
– У вас есть без малого двадцать минут, потом отбываем. Шлюзовая камера закрывается за две минуты до отхода. Все время до этого момента в вашем распоряжении.
– Еще раз улыбнувшись Фионе, он отправился на свой пост, окликая одного из работников: - Послушайте, Нельхен, это же грузоподъемник, это вам не игрушки!
Лунзи обернулась к Фионе. Комок подступил у нее к горлу. Слова, которые вертелись на языке, казались такими незначительными в сравнении с тем, что было у нее на сердце. Она едва сдерживала рыдания. Глаза Фионы тоже были полны слез.
– У нас еще есть немного времени.
– Ох, мама!
– Фиона громко всхлипнула.
– Я буду так тосковать по тебе!
Фиона называла мать только по имени с самого раннего возраста. Теперь же девочка-подросток, почти совсем взрослая,
– И я буду тосковать без тебя, Фи.
– Лунзи тоже назвала дочь ее детским именем. Она даже не подозревала, насколько может тронуть ее это давно позабытое дочерью обращение. Они обнялись, и уже ничем не сдерживаемые слезы полились настоящими ручьями. Лунзи больше не заставляла себя крепиться, и ей стало немного легче. Да и что там говорить, никто в их семье лицемерить не умел.
Когда раздался гудок, Фиона отпустила мать, в последний раз поцеловав в мокрое от слез лицо, и отошла подальше, чтобы увидеть, как челнок оторвется от земли. Лунзи остро, как никогда прежде, почувствовала, насколько они близки с дочерью. В ее памяти навсегда запечатлелась Фиона, машущая ей вслед рукой, когда челнок взмыл вверх и помчался прочь от земли, пронзая сине-фиолетовое небо Тау Кита.
Теперь весь ее багаж, за исключением новой форменной одежды, одного-единственного диска с любимой музыкой и голограммы, был заперт в маленьком багажном отделении вместе со своими собратьями. Лунзи перед отъездом остригла волосы чуть ли не под корень, как и большинство в судовой команде. Ведь теплый, свежий ветер, несущий ароматы местных трав, с таким удовольствием трепавший ее шевелюру, остался позади... как и Фиона.
Не обремененная особыми заботами, Лунзи проводила время, изучая результаты осмотров своих новых подопечных и специальную медицинскую литературу, касающуюся наиболее типичных травм и недугов, бытующих среди россыпей малых астероидов. Она заблаговременно готовилась к выполнению своих будущих обязанностей. Особенно ее заинтересовали психологические травмы. Для тех, кто длительное время находится в космосе, наиболее свойственны агорафобия и клаустрофобия, приводящие к параноидальным расстройствам психики. Особенно на себя обращало внимание то обстоятельство, что эти отклонения наблюдались чуть более часто у одних и тех же пациентов в одно и то же время. Лунзи заинтересовала причина подобного явления, и ей захотелось провести исследование, которое подтвердило либо, наоборот, опровергло бы утверждения ее университетских профессоров о возможности исцеления подобного недуга.
Она с толком воспользовалась информацией, которую почерпнула в медицинских файлах своих пятнадцати попутчиков, чтобы поближе узнать их. Этих крепких парней связывала настоящая, прошедшая через многие испытания дружба, и обычно они неохотно принимали чужаков в свою компанию. Они не выносили за пределы их тесного круга совместно пережитые трагедии и тщательно скрывали от постороннего глаза свою личную жизнь. Но Лунзи недолго была чужаком. Очень скоро рудоискатели обнаружили, что она всерьез беспокоится об их здравии и что она замечательный слушатель. Каждый из них с нетерпением ждал возможности побеседовать с доктором в кают-компании, где они ели и отдыхали, а то и заглянуть в ее кабинет, чтобы скоротать время между вахтами в приятной беседе. Это позволило Лунзи почувствовать себя не просто исполняющим свои обязанности судовым врачом, но и полноправным членом экипажа. Со временем рудокопы становились с ней все более откровенными. Лунзи услышала от этих ребят множество трогательных историй о разбитых сердцах, неудачных браках, романтических приключениях, а также кучу вошедших в корабельный фольклор баек о намерениях некой бывшей в их команде женщины открыть на свои сбережения салун на каком-то искусственном спутнике, не говоря о многочисленных пари, заключенных по поводу яиц, которые наверняка снесет пара недавно заключивших брачный союз птицеобразных инопланетян, называемых рикси, специалистов, временно нанявшихся на платформу. А она рассказывала о своей прежней жизни, о том, как она стала врачом, о дочери.
Вот так, привычно, она держала в руках голограмму с изображением Фионы и когда слушала за рабочим столом рудоискателя по имени Джилет, заглянувшего к ней на огонек. Из его медицинского файла она знала, что бедолага двенадцать лет провел в состоянии глубокого холодного сна, в который вынужден был погрузиться, когда астероиды разрушили шлюз судна-рудовоза, где он находился вместе с четырьмя другими членами команды. Им пришлось спешно эвакуироваться: Джилет занял спасательную капсулу, что была возле грузового отсека, остальные - ту, которая находилась за машинным отделением. Четверых его товарищей разыскали довольно быстро, а Джилета не могли найти более десяти лет из-за неисправной работы аварийной сигнализации в его капсуле. Естественно, он был рассержен, обижен на весь свет, а где-то и испуган. В команде "Нелли Майн" еще троим, по меньшей мере, приходилось погружаться в состояние холодного сна, но никто из них не спал столь продолжительное время, как Джилет. Лунзи очень ему сочувствовала.