Смерть по объявлению. Неприятности в клубе «Беллона»
Шрифт:
– Послушайте, Копли, – выпалил Толбой голосом, напоминавшим звук отбойного молотка, – когда вы вчера вечером ошивались вокруг моего стола, вам, случаем, не хватило наглости рыться в моих личных вещах, черт возьми?
– Ради бога, – простонал мистер Копли, – не шумите так. У меня голова раскалывается от боли.
– Да мне плевать, болит у вас голова или нет, – огрызнулся мистер Толбой, захлопывая за собой дверь с грохотом залпа одиннадцатидюймовой пушки. – Там у меня вчера лежал конверт с пятьюдесятью фунтами, теперь его нет, а эта старая карга миссис Крамп говорит, что видела, как вы (ругательство) шарили
– Здесь ваши пятьдесят фунтов, – ответил мистер Копли со всем достоинством, какое мог сейчас изобразить. – Я сохранил их для вас и должен сказать, Толбой, что считаю весьма безрассудным с вашей стороны оставлять ценное имущество на виду у уборщиц. Это нечестно. Вам следовало бы проявлять больше уважения. И я не шарил в вашем столе, как вы выразились. Я просто искал оттиск рекламы «Нутракса» и, когда закрывал стол крышкой, конверт выпал на пол. – Он наклонился и отпер ящик, уже испытывая неприятное предчувствие.
– Вы хотите сказать, что имели наглость унести мои деньги к себе, черт бы вас побрал?..
– В ваших же интересах, – ответил мистер Копли.
– К черту интересы! Какого дьявола вы не оставили их там, где они лежали, вместо того чтобы совать свой нос в чужие дела?
– Я не понимаю…
– Так поймите, вы, никчемный престарелый настырный идиот. Зачем вам понадобилось лезть…
– Но послушайте, мистер Толбой…
– Какое ваше дело?! Это вас никаким боком не касается…
– Это касается всех, – перебил его мистер Копли с такой злостью, что она на миг почти вытеснила боль из головы, – кто искренне печется о благополучии фирмы. Я намного старше вас, мистер Толбой, и в мои времена руководитель группы постыдился бы уйти с работы, не убедившись, что с его рекламой для утреннего выпуска газеты все в порядке. А прежде всего, как вы могли пропустить такой ляп? Это выше моего понимания. К тому же вы отправили модуль с опозданием. Наверное, вы и не знаете, что в пять минут седьмого его еще не было в типографии «Морнинг стар»? В пять минут седьмого! И вместо того, чтобы оставаться на своем посту на случай, если потребуется какая-то правка…
– Я не нуждаюсь в том, чтобы вы учили меня работать, – вспылил мистер Толбой.
– Простите, но, думаю, нуждаетесь.
– В любом случае это не имеет отношения к делу. А оно состоит в том, что вы сунули нос в мои личные вещи…
– Ничего подобного. Конверт выпал…
– Это подлая ложь.
– Извините, но это правда.
– Кончайте извиняться, как какая-нибудь убогая судомойка.
– Покиньте мой кабинет! – взвизгнул мистер Копли.
– Я не собираюсь покидать ваш чертов кабинет, пока не получу извинений.
– Полагаю, это вы должны принести мне извинения.
– Вам? – Мистер Толбой почти утратил дар речи. – Вам?! Почему вам не хватило порядочности позвонить и объяснить все мне лично?
– Вас не было дома.
– Откуда вам это известно? Вы что, звонили?
– Нет, но я знал, что вас там нет, потому что видел вас на Саутгемптон-роу.
– Ах, так вы видели меня на Саутгемптон-роу и не удосужились подойти и объяснить, в чем дело? Ну, Копли, я начинаю подозревать, что вы намеренно подставили меня, и не удивлюсь, если вы собирались прикарманить мои деньги.
– Как
– А весь этот ваш вздор насчет порядочности по отношению к уборщицам – всего лишь ханжество и лицемерие. Разумеется, я подумал, что кто-то из них взял деньги, и сказал миссис Крамп…
– Вы обвинили миссис Крамп?!
– Я ее не обвинял, я только сказал, что у меня пропало пятьдесят фунтов.
– Это вас отлично характеризует… – начал мистер Копли.
– Но, к счастью, она видела вас возле моего стола. Иначе, полагаю, мне бы больше своих денег никогда не видать.
– Вы не имеете права так говорить!
– Уж во всяком случае я имею большее право так говорить, чем вы – красть мои деньги.
– Вы называете меня вором?
– Да, называю.
– А я вас – негодяем, – выйдя из себя и задыхаясь от гнева, выпалил мистер Копли. – Наглым негодяем. И даже если эти деньги попали к вам честным путем, в чем я сомневаюсь, сэр, очень, очень сомневаюсь…
Мистер Бредон просунул в дверь свой длинный нос.
– Прошу прощения за то, что вмешиваюсь, – взволнованно проблеял он, – но Хэнки спрашивает, не могли бы вы разговаривать чуточку потише. Он в соседней комнате принимает мистера Саймона Бразерхуда.
Последовала пауза, в течение которой оба противника осознали, насколько тонка деревянная перегородка между кабинетами мистера Хэнкина и мистера Копли. Мистер Толбой положил вновь обретенный конверт в карман.
– Ладно, Копли. Я не забуду вашего «благородного» вмешательства в мои дела, – сказал он и выскочил за дверь.
– О боже, о боже, – простонал мистер Копли, сжимая голову ладонями.
– Что-то случилось? – поинтересовался мистер Бредон.
– Пожалуйста, уходите, – взмолился мистер Копли. – Я ужасно себя чувствую.
Мистер Бредон на цыпочках удалился. Его любопытное лицо просияло озорством. Он последовал за мистером Толбоем в диспетчерскую, где тот вел серьезный разговор с миссис Джонсон.
– Слушайте, Толбой, что происходит с Копли? – спросил Бредон. – У него такой вид, будто ему жить надоело. Это вы его так разозлили?
– В любом случае, это не ваше дело, – мрачно огрызнулся мистер Толбой. – Хорошо, миссис Джонсон, я поговорю с миссис Крамп и все улажу.
– Уж надеюсь, мистер Толбой. И в другой раз, если соберетесь оставить на работе что-то ценное, буду вам признательна, если вы принесете это что-то мне, чтобы я спрятала в нижний сейф. Подобные неприятности весьма огорчительны, и мистер Пим очень расстроился бы, если бы узнал о них.
Не удостоив ее ответом, мистер Толбой направился к лифту.
– Похоже, сегодня утром атмосфера в конторе немного нервная, миссис Джонсон, не так ли? – заметил мистер Бредон, усаживаясь на край стола достопочтенной дамы. – Даже добрый гений диспетчерского отдела, как вижу, чем-то расстроен. Но праведное негодование вам к лицу. Глаза блестят, и на щеках расцвели розы.
– Полноте, мистер Бредон. Что подумают мои мальчики, если услышат, как вы надо мной подтруниваете? Вы правы, с некоторыми из этих людей и впрямь бывает слишком трудно. Но я должна защищать своих женщин и своих мальчиков, мистер Бредон. Я безоговорочно доверяю всем и каждому из них, и никто не должен предъявлять им обвинения, не имея никаких доказательств.