Смерть по объявлению. Неприятности в клубе «Беллона»
Шрифт:
Глядя на его удаляющуюся фигуру, мистер Бредон задумчиво покачал светловолосой головой. Затем, вернувшись к работе, весьма быстро написал несколько абзацев во славу маргарина и, держа листки в руке, вышел из комнаты. Повернув направо, он ненадолго задержался у двери в кабинет мистера Инглби и нерешительно уставился на железную лестницу. Пока он стоял перед ней, стеклянная дверь на противоположной стороне коридора открылась, и из нее выскочил мужчина средних лет. Увидев Бредона, он прервал свой бег к лестничной площадке и поинтересовался:
– Вы
– О! Да, благодарю. Нет… то есть да. Я – новый копирайтер, ищу машинописное бюро.
– В другом конце коридора.
– А, понятно, огромное спасибо. Тут нелегко сориентироваться. А куда ведет эта лестница?
– Вниз, там куча помещений – главным образом кабинеты руководителей групп, совещательные комнаты, кабинет мистера Пима и нескольких других руководителей, а также типографский отдел.
– Ясно. Большое спасибо. А где вымыть руки?
– Тоже там, внизу. Если хотите, покажу.
– О, благодарю, огромное спасибо.
Мужчина припустил по крутой расшатанной винтовой лестнице, словно выпущенный распрямившейся пружиной. Бредон опасливо последовал за ним.
– Немного крутовато, вам не кажется?
– Да, это точно. Будьте осторожны. Один парень из вашего отдела на днях разбился на ней всмятку.
– Не может быть!
– Сломал шею. Когда мы подоспели, он был уже мертв.
– Что вы говорите?! Ну и ну! И как же, черт возьми, ему это удалось? Он что, не видел, куда ступает?
– Поскользнулся, полагаю. Должно быть, слишком быстро спускался. Со мной никогда такого не случалось. Лестница хорошо освещена.
– Хорошо освещена? – Мистер Бредон изумленно обвел взглядом световой люк наверху, потом – из конца в конец – коридор, в который так же, как в тот, что на верхнем этаже, выходили двери со стеклянными вставками. – Да, и впрямь хорошо освещена, – сказал он. – Наверняка поскользнулся. Если быстро бежать по лестнице, поскользнуться нетрудно. У него в подметках были сапожные гвозди?
– Я не знаю. Я его туфли не рассматривал. Думал только о том, как собрать его по кусочкам.
– Это вы его нашли?
– Я услышал грохот, выскочил и прибежал на место одним из первых. Кстати, моя фамилия Дэниелс.
– Вот как? Дэниелс, ну конечно. А в ходе расследования ничего не выяснилось насчет сапожных гвоздей?
– Я ничего такого не помню.
– О, ну тогда, должно быть, гвоздей не было. Я хочу сказать, если бы они были, кто-нибудь о них упомянул бы. То есть это было бы хоть каким-то объяснением, не правда ли?
– Объяснением для кого? – спросил Дэниелс.
– Для страховой конторы. Я имею в виду, когда одни люди строят лестницу, а другие скатываются с нее, страховая компания обычно желает знать, как это произошло. По крайней мере, так мне говорили. Я сам никогда с лестниц не падал – стучу по дереву, чтоб не сглазить.
– И лучше не пытайтесь, – сострил Дэниелс, обходя вопрос о страховке. – Вымыть руки – это туда: пройдете через вон ту дверь, а там по коридору слева.
– О, премного вам благодарен.
– Не
Мистер Дэниелс рванул в комнату, забитую письменными столами, оставив мистера Бредона сражаться с тяжелой вращающейся дверью.
В туалете Бредон столкнулся с Инглби.
– О, – сказал последний, – вы сами нашли дорогу? Мне говорили, чтобы я вам ее показал, но я забыл.
– Мистер Дэниелс меня проводил. Он кто?
– Дэниелс? Руководитель группы. В его ведении несколько клиентов: «Слайдер», «Братья Хэррогейт» и еще кое-какие. Отвечает за макеты, отсылает клише в газеты и все такое прочее. Неплохой парень.
– Кажется, он особо чувствителен к вопросу о железной лестнице. То есть он был весьма разговорчив, пока я не затронул вопрос о том, что страховая компания наверняка пришлет своих людей расследовать этот несчастный случай, – тут он как будто рассердился на меня.
– Он давно служит в этой фирме и не любит, когда на нее бросают тень. Тем более когда это делает новичок. Вообще-то тут лучше держаться скромнее, пока не проработал лет десять. Раскованность не приветствуется.
– Вот как? Спасибо, что предупредили.
– Этой конторой управляют, как правительственным учреждением, – продолжил Инглби. – Суета нежелательна, а инициативе и любопытству вежливо указывают на дверь.
– Это точно, – подхватил задиристого вида рыжеволосый мужчина, который тер пальцы пемзой так, словно хотел содрать с них кожу. – Я попросил у них пятьдесят фунтов на новый объектив – и каков был ответ? Пожалуйста, соблюдайте экономию во всех отделах. Чистый Уайтхолл, разве нет? А ведь они платят вам, ребята, за то, чтобы вы писали рекламные тексты в духе: чем больше тратишь, тем больше экономишь! Утешаюсь только тем, что мне здесь недолго осталось.
– Это мистер Праут, наш фотограф, – представил мужчину мистер Инглби. – Он грозит уволиться последние пять лет, но, когда доходит до дела, понимает, что нам без него никак не обойтись, и уступает нашим слезным мольбам.
– Ха! – воскликнул мистер Праут.
– Руководство считает мистера Праута таким ценным сотрудником, – продолжал мистер Инглби, – что предоставило ему огромную комнату…
– В которую и котенок не втиснется, – перебил его мистер Праут, – и к тому же без вентиляции. Убийство – вот чем они здесь занимаются. Калькуттские черные дыры [12] и лестницы, на которых люди ломают себе шеи. Что нужно этой стране, так это Муссолини, чтобы создать нормальные условия для работы. Но какой толк от разговоров? Все остается по-прежнему, сами скоро убедитесь.
12
Калькуттская черная дыра – вошедшее в историю название крохотной тюремной камеры в форте Уильям, в которую захвативший Калькутту бенгальский правитель Сирадж уд-Даул посадил 146 британцев в ночь на 20 июня 1756 г.