Смерть - понятие относительное
Шрифт:
— Теоретически, они могут эвакуировать пассажиров.
— Не могут. Они — не государство, просто частная лавочка.
— Хотелось бы думать, — с сомнением произнес я. — Знаешь что, давай перенесем этого босса в белое кресло. Боюсь, что у себя за столом он будет ощущать излишнюю самоуверенность. Кроме того, кто знает, может у него там какая-нибудь кнопочка самоликвидации или подобная мерзость.
Хия кивнула головой и двинулась по направлению к письменному столу. Я пошел за ней. Мы подхватили губастого с двух сторон и перетащили на белое кресло. Я сделал шаг назад и оглядел бесчувственное тело. Не понимаю, почему я думал, что он коротышка? Мужчина нормального роста. Может быть, это из-за маленького размера головы и рук — единственных частей тела, которые я мог наблюдать? Бросив взгляд на журнальный
— Где моя сумка? В ней сигареты. Я хочу курить, — по выражению лица губастого я понял, что он не понимает ни слова. Поэтому, я повторил:
— Вы забрали мою сумку. В ней были сигареты. Они мне сейчас нужны.
На лице губастого неожиданно появилось осмысленное выражение, и он ответил:
— Сумка не здесь. Сигареты возьмите в левом верхнем ящике моего стола.
В ящике лежала пачка сигарет и дешевая одноразовая зажигалка. На столе я нашел тяжелую хрустальную пепельницу и перенес это все на журнальный столик. Затем развернул кресло губастого, чтобы ему было удобнее на меня смотреть, закурил сигарету и сделал глубокую затяжку.
— Поговорим? — предложил я.
— Давайте попробуем, — ответил мой визави. Его красивый голос сделался спокойным и уверенным, что вызвало у меня раздражение и некоторую зависть.
— Начнем, как положено приличным людям, с представления. Меня зовут Андрей Траутман, и я являюсь штатным сотрудником и полномочным представителем Секвенториума.
— Насколько полномочным?
— Вы плохо воспитаны, уважаемый, — своим голосом я постарался выразить сожаление. — Тем не менее, в качестве исключения, я отвечу на этот вопрос. Я полномочен настолько, насколько вы даже себе представить не можете. В частности, я полномочен пригласить сюда специалистов, которые выжгут ваш клоповник дотла. Хочу, на всякий случай, обратить ваше внимание: для меня вы — человек, который только что пытался меня убить. И не убил не из-за гуманизма или тонкого расчета, а потому, что я оказался сильнее. А теперь, представьтесь! — это ничтожество вызвало во мне гнев. Не злость какую-нибудь, а настоящий гнев, даже, ярость. Мне захотелось взять со стола тяжелую пепельницу и начать бить этого наглеца по голове. Чтобы у него полопалась кожа, сломался нос, а потом углом пепельницы проломить висок. В глазах у меня потемнело. Раньше я думал, что это фигуральное выражение. Оказалось, что нет. Я видел лишь бесконечно наглое лицо с отвратительными лоснящимися губами ярко-красного цвета, все прочее погрузилось во тьму. Что со мной происходит? Откуда это звериное бешенство? — спросил я сам у себя. И тут же понял. Обернулся к Хие, стоящей за моим креслом, и скомандовал:
— Пойдем, поговорим.
Хия послушно последовала за мной. Я довел ее до письменного стола, заставил на него сесть так, что ее глаза оказались вровень с моими и спросил:
— Что ты мне дала? Что это за ириска была?
— Я же тебе сразу объяснила, — безо всякого смущения ответила девушка, — это препарат, который тебе должен помочь пережить стрессовую ситуацию. Теперь, вместо того, чтобы колотиться в истерике, ты в состоянии продуктивно работать.
— Я только что с трудом сдержался, чтобы не раскроить череп хрустальной пепельницей этому подонку, и всё благодаря твоей таблетке.
— Дурные мысли могут быть у каждого. Важно не дать им превратиться в дурные поступки.
— Ты что, издеваешься? Сама не боишься получить от меня пепельницей? — я почувствовал, что мною снова овладевает бешенство, и это ощущение оказалось чрезвычайно приятным. Оказывается, гнев может приносить удовольствие, понял я, и очень этого испугался.
— Ты чисто технически не сможешь в меня попасть; у тебя есть гнев, но нет ни умения, ни силы, — сказала Хия. Она не унижала, не издевалась, не провоцировала меня — просто изложила факт. — Но сила тебе не нужна, для этого есть я. Сейчас нам нужен твой гнев, твоя двуличность, твоя жестокость. Теперь у тебя всё это есть. Ты получаешь это от Локи, который на время поселился в твоей душе. Управляй им. Если ты его контролируешь, он тебе служит, а если нет, то ты его безвольное орудие — развращенный садист, черпающий наслаждение в своем гневе, чужом страхе и чужой боли.
— Кто живет у меня в душе? — опешил я. — Локи? Тебе корейских богов мало, еще и скандинавских приплести решила? — я снова чувствовал поднимающийся изнутри гнев, и это было упоительное ощущение. Я начал любоваться своим гневом и вскоре увидел внутри себя человечка. Я догадался, что это и есть Локи. Маленький Локи — двуличный, гневливый и очень жестокий. Таким я и должен быть, если хочу быть настоящим. Я посмотрел на Локи особым взглядом, я уже знал, как нужно смотреть. Локи меня понял и немного увеличился. «Давай, давай, смелее», — подбодрил я его. Локи меня услышал: он начал распухать, увеличиваться, и вскоре, встряхнув плечами, надел на себя мое тело, словно пиджак.
— Посмотри, Андрей, кто это к нам пришел? — раздался голос Хии.
Я обернулся и увидел губастого. Ему стало скучно одному, видите ли, и он решил прийти к нам. Действительно, почему бы не походить? Самочувствие неплохое, ноги свободны. Я обернулся к губастому, и мой гнев возрос непомерно. Я почувствовал, что желаю его уничтожить прямо сейчас, уничтожить голыми руками, и я ощущал, что легко могу это сделать. Но я знал, что еще не получил от этого жалкого существа всего, что должен взять. Я и Локи, Локи и я убьем его позже. Не сейчас, немного позже, но убьем обязательно. Я резко обернулся к губастому и закричал страшным голосом:
— А ну, брысь на место! — лик мой был ужасен, в этот момент я мог бы убить взглядом. Губастый развернулся и заковылял к белому креслу, где ему надлежало сидеть и ждать моего суда. У него было что-то не так с ногой. То ли я, то ли Хия что-то ему сломали или порвали. Я вспомнил про Локи в себе, сосредоточился на нем и приказал:
— Займи свое место! — Локи вовсе не спорил и, уж тем более, не боролся со мной. Просто ему казалось, что занимая всего меня, он поступает как должно. Я указал Локи его истинное место, и он безропотно съежился. Снова где-то в глубине меня был маленький человечек — двуличный, гневливый и очень жестокий. Но это был уже не я.
— Если бы ты мне не рассказала про Локи, я бы его увидел? — напрямую спросил я Хию.
— Разумеется, нет, — ответила девушка.
— Он существует на самом деле?
— И да, и нет. Тебе главное понять, что он не враг. С его помощью, адресуясь к нему, ты можешь управлять временно высвобожденной частью твоей личности.
— То есть, его нет?
— Его нет, — согласилась Хия, — но тебе так считать совсем невыгодно.
— И долго мне с этим ходить?
— Не очень. Пару часов. Может, немного меньше, может, чуть больше. Это зависит от сопротивляемости организма. Но поверь мне, вскоре после того, как закончится действие этой, как ты ее назвал, «ириски», тебе захочется испытать это снова.
— Довольно! — прервал я Хию. — Про ириски я с тобой еще поговорю. Сейчас у нас мало времени. Пойдем, побеседуем с нашим дружком. Уверен, у него есть, что рассказать.
Глава XII