Смерть - понятие относительное

Лякмунт

— Присаживайтесь, дорогие мои, — хозяин слегка приобнял девушку за плечи и, применив легкое насилие, посадил за стол. От старика приятно пахло свежевыпитым коньяком. Иван сел сам. Хозяин, извинившись, вышел с кухни и быстро вернулся с двумя чистыми бокалами и большой коробкой шоколадных конфет. Алене пришло в голову, что оживленность хозяина и недостающая часть напитка в бутылке напрямую связаны между собой.

— Позвольте вам предложить великолепный арманьяк, — старый грумер с энтузиазмом приступил к исполнению роли гостеприимного хозяина. Иван кивнул головой, позволяя, а Алена (что уж там стесняться?) спросила, не найдется ли сухого вина. Сухое вино нашлось, и какое! Бордо 1998 года. Девушке, конечно, известно, что в Бордо целое десятилетие, с девяносто шестого по две тысячи пятый, было благоприятнейшим для виноделия. Но девяносто восьмой год — это нечто исключительное! Неужели юной даме не случалось вкушать Бордо этого достославного года? Алена быстро сообразила, что описание ее недавних

упражнений с вином из картонных пакетов вряд ли могут составить предмет застольной беседы с гурманом, и в дальнейшем поддерживала диалог в основном средствами мимики. Иван попытался заговорить про карту, и был мягко, но непреклонно остановлен — сначала следовало насладиться ароматом и воздать должное букету. Иван насладился и в хвалебной речи неосторожно назвал арманьяк коньяком. Опытный хозяин слету понял причину этой неточности. Да, действительно, этот божественный напиток на первый взгляд напоминает один редкий коллекционный коньяк дома Мартель, Василий Иванович сразу догадался, какую коллекцию имеет в виду молодой человек. Эта ошибка вполне простительна, но пускай юноша обратит внимание на цветочные обертоны, и он никогда больше не сделает такой ошибки. Молодой человек уделил должное внимание обертонами и пообещал больше так никогда не ошибаться. Затем бдительный хозяин успел перехватить Аленину руку, которой она собиралась совершить ужасное преступление: заесть глоток восхитительного бордо ягодкой красного винограда. Из фруктовой вазы тут же была извлечена кисть полупрозрачного винограда светло-зеленого цвета и помещена в тарелочку прямо перед девушкой. Теперь хозяин был спокоен: непоправимая ошибка предотвращена, и можно снова уделить внимание молодому человеку, наслаждающемуся изысканным мужским напитком. Иван с не слишком приличной настойчивостью попытался перевести русло беседы в нужное направление. С этой целью он поинтересовался, какими напитками любил угощаться дядя Персик. Этот безобидный вопрос вверг Василия Ивановича в печаль. Оказалось, что старый друг Персострат, будучи человеком, блестящим во многих отношениях, в благородных напитках совершенно не разбирался, предпочитая водку всему остальному. Воспоминание о несовершенстве покойного друга заставили старого грумера ненадолго печально замолчать. Коварный Иван этим тут же воспользовался, и объявил, что очень хотел бы побывать у дуба, который хранил клад Наполеона. Оказалось, что выполнить странный каприз молодого человека не просто, а очень просто. Василий Иванович регулярно посещает эти места ранней весной. В это время в соседнем лесу появляются строчки — грибы, выше которых в гастрономическом отношении только трюфели, но они в наших широтах, увы, не растут. Чтобы добраться до леса со строчками, нужно на вокзальной площади сесть на автобус номер пять и ехать примерно полчаса. Остановка называется «Молокоферма», но идти нужно не к ферме, а по направлению к дубу, который виден от остановки. От дуба следует взять левее и двигаться к дальнему лесу. Перепутать этот лес с другим почти невозможно — это единственное место в округе, где обильно растут хвощи. Впрочем, ехать туда в это время года абсолютно бессмысленно, поскольку строчки бывают только в апреле. А сейчас грибов в лесу вообще никаких нет из-за ужасной засухи.

Расставаясь с гостями в коридоре, старый джентльмен раз десять поцеловал Алене руку, рассказал, что такой очаровательной девушки прежде не встречал, а Ивана просто очень крепко обнял на прощание и взял с него обещание, что тот будет беречь Алену.

Алене очень понравилось в гостях. Она говорила, что после того, как они изловят убийц дяди Персика, непременно нужно будет зати к Кошкину и отчитаться о проделанной работе. Потом, Алена вспомнила отличную песню и предложила тихонько ее исполнить на два голоса. Отказ Ивана принять участие в художественной самодеятельности не сыграл никакой роли в том, что концерт не состоялся. Сообразительная девушка довольно быстро поняла, что не помнит не только названия песни, но и слов, а также мелодии. Всё это никак не отразилось на прекрасном настроении парочки: погода была чудесная, луна ярко светила, освещая неровный путь, а завтрашний день обещал приключение и разгадку всех тайн.

Вскоре настроение было резко испорчено. Войдя в квартиру, Алена почти сразу обнаружила, что ее бирюзовый рюкзак исчез. Кто-то проник в квартиру и унес рюкзачок со всем содержимым, включая гигиенические прокладки, цветные пирамидки, монетки и описания рецептов.

— Хорошо, что я выложила зубную щетку, — подумала Алена, еще не осознав всего ужаса произошедшего.

Глава XIII

Место Боголюбск, штаб Дружины.

Начало 16.07.2010 20:55.

Окончание 16.07.2010 23:10.

Я приблизился к своему креслу неспешной походкой и, не торопясь, в него уселся. Хия заняла стандартное место за моей спиной. Локи куда-то спрятался, и я рассчитывал провести беседу сдержано и без эксцессов. Губастый сидел напротив, положив скованные руки на колени, и переводил опасливый взгляд с меня на Хию.

— Кажется, мы не завершили знакомства, — напомнил я.

— Арнольд Ленский, экономист, временно безработный, — сказал губастый и замолчал.

Нет, так у нас дело не пойдет, — расстроился я, — мы совсем не намерены задавать вам наводящих вопросов, — сказав «мы», я, конечно же, не имел в виду Хию, я говорил о Локи, которого снова начал ощущать.

— Вы сейчас соберетесь с мыслями и расскажите мне всё, что меня может интересовать. Предупреждая ваш вопрос, хочу сообщить, что вам предстоит догадаться самому, что именно меня интересует. Понятно?

— Более-менее, — безработный экономист почему-то приободрился.

— По вашему обнадеженному лицу я вижу, что не понятно. Позволю себе обрисовать ситуацию. Менее часа назад вы пытались убить меня и мою коллегу. Это дает мне право, моральное право, расплатиться с вами той же монетой. Кроме того, мне достоверно известно об убийствах, совершенных вами в процессе охоты за зеркальными секвенциями. Зло должно быть наказано, и я намерен обеспечить такое справедливое наказание. Разрешите поделиться с вами моими планами, уважаемый экономист Ленский. Я собираюсь узнать от вас всё, что меня интересует, выпотрошить вас с применением любых средств. После этого я вас попробую физически уничтожить, как это вы пытались только что сделать со мной. Как вы думаете, получится? Молчать! — прикрикнул я на Ленского, попытавшегося было открыть рот. — Расскажу, что будет потом. Мы с коллегой выйдем из этого помещения и передушим всех ваших аморфных болванов, если они попытаются помешать нам покинуть город. Если с этим возникнут какие-то сложности, что маловероятно, мы запремся в этом помещении и вызовем из Секвенториума специально обученных людей, которые довершат уничтожение ваших тюленей. Да, совсем забыл сказать, людей из Секвенториума мы вызовем в любом случае. Им будет поручено выявить и с демонстративной жестокостью устранить всех членов вашей организации и их пособников. Мы очень заинтересованы в том, чтобы всем и каждому стало очевидно, что все секвенции мира принадлежат исключительно Секвенториуму, — к концу этой речи Локи почти полностью вытеснил мою личность. С каждым словом мой гнев нарастал, и я забеспокоился, что могу не сдержаться и убить раньше времени. Я сделал небольшое усилие, отчего Локи сжался и превратился в горячую пульсирующую точку в районе моего солнечного сплетения, в любой момент готовый откликнуться на мой зов. Поскольку злобный божок почти исчез, свою речь я закончил вполне доброжелательно:

— Но самые занимательные приключения вас всех ждут, если с нами что-то случится. Уж не буду пугать вас подробностями, но, поверьте, прецеденты имеются и они поистине ужасны, — вдохновенно врал я. — Теперь вы можете сказать, что думаете о моем плане.

Ленский оказался мужественным человеком. Уверен, что ему было очень страшно, но рассудка он не потерял и попытался выкрутиться. Наглый экономист с очень правдоподобным удивлением спросил:

— С чего вы решили, что я собирался вас убить? Разумеется, ваше вызывающее поведение заслуживало наказания, но не такого же! Я собирался продержать вас до вечера в камере, а потом посадить на московский поезд и отправить из города. Ваша реакция абсолютно неадекватна. Вы избили моих сотрудников…

— Довольно! — прервал я оправдания губастого. Могу вам сообщить, что трое из ваших людей не просто избиты, а мертвы, и вина за их гибель лежит целиком на вас.

До губастого, похоже, только теперь начало доходить, что он влип в по-настоящему неприятную историю.

— Вы хотите сказать, что действительно собираетесь убить меня и моих коллег? Что вам от нас нужно? Какой смысл, тогда, мне с вами сотрудничать?

— Давай я отрежу ему яйцо, — предложила Хия.

— Потерпи, дорогая, вскоре у тебя будет возможность применить свои навыки, — успокоил я кровожадную девушку.

— А что до вашего вопроса о смысле сотрудничества со мной, господин Ленский, придется вам на него ответить самому. Вам предстоит найти причину, по которой мне не следует вас уничтожить. А потом вам придется доказать, что мне выгодно не просто оставить вас в живых, а оставить в целости все ваши, извините за выражение, члены, — я снова с легкостью загнал Локи вглубь и приветливо улыбнулся:

— Я вас внимательно слушаю.

Вместо Ленского заговорила Хия:

— Андрей, я следила за его моторными реакциями, пока ты излагал наш план, и поняла, чего он боится больше всего.

— Яйцо? — предположил я.

— Нет, тотальной зачистки организации.

— Удивительно! — искренне произнес я. — Прямо как-то и не верится. Воистину, человек — животное общественное. Девушка не ошибается? — последние слова я адресовал губастому. — Господин Арнольд Шварценеггер-Ленский, будьте добры, прокомментируйте.

Арнольд, не обидевшись на «Шварценеггера», уставился в пол. Похоже, раздумывал, стоит ли давать объяснения. Через пару секунд он принял решение и, не поднимая глаз, буркнул: «Хорошо. Я расскажу», — но вместо того, чтобы начать объяснение, спросил, пристально глядя мне в глаза:

— Вам нравится, господин Траутман, то, что происходит в нашей стране в последнее время?

— Времена не выбирают, — пожал я плечами. — Что-то нравится, что-то не очень.

В ответ безработный экономист прочитал мне целую лекцию о текущем моменте. Из его слов я понял, что лично ему ситуация в России совсем не нравится: