Смерть приходит на свадьбу…
Шрифт:
— Ну-с, молодой человек, кто это вас так обработал?
Павел услышал голос, но разглядеть спрашивающего не мог, глаза у него затекли, в таком состоянии он не осознавал, что говорить с милиционером.
— Санек, — прошептал он.
— Какой Санек? И за что? Чего не поделили?
Пашка отвечал, в голове у него был туман, мысли путались. Адреса Иры не вспомнил, а вот офис, где работают его обидчики, назвал. Когда же спустя сутки он пришел в себя, узнал, что в тот раз с ним беседовал следователь. Поскольку пострадавший заявил об избиении и указал на виновников, то на следующий день в офис позвонил следователь, представился, спросил, работают ли у них такие-то лица. Ира спокойно попросила его подождать,
— Ира, что происходит? Объясни мне… Какое изнасилование?
— Ничего не собираюсь объяснять, но я могу забрать заявление, если получу компенсацию за причиненный мне моральный ущерб. Купишь мне машину.
— Ущерб? Машину? Не понял, за что? За то, что меня избили? За то, что я провел в больнице столько времени?
— За то, что так обошелся со мной.
— Ты сошла с ума… Как я с тобой обошелся?
— Напрасно обнадежил, посмеялся надо мной.
— Я докажу что это меня избили, что я тебя пальцем не трогал, это элементарно, как арифметика.
— Нет, не докажешь. Федор Николаевич подтвердит: он в тот день случайно заехал, чтобы отдать мне бумаги для срочной работы, и как раз в момент, когда ты меня избивал. Только благодаря ему, его охранникам, я осталась жива. Они меня спасли. Да ты их тоже избивал, бутылкой орудовал. Все знают, что я вообще не пью, а ты был пьян и приехал с бутылкой. Соседи тоже видели, как ты бил меня и слышали, как оскорблял и как обещал убить. И сослуживцы подтвердят, что ты давно домогался меня, что постоянно поджидал около офиса.
— Ну ты и штучка! Какие тяжкие повреждения, если ты вот стоишь передо мной целая и невредимая, а я три недели провалялся в больнице, рука до сих пор в гипсе.
— А нечего было заявлять в милицию.
— Заявлять? Меня в таком состоянии доставили в больницу, что врачи ее сами вызвали.
— Сказал бы, что не знаешь, кто тебя избил. Ну, так даже лучше вышло, еще и заплатишь мне.
Ира не сошла с ума, она очень хорошо понимала, что делает, и у нее была мощная поддержка. Чумаков сам наставлял ее. Как только Паша услышал имя Чумакова, он понял, кто срежиссировал весь этот спектакль. А на следующий день его вызвали к следователю, вновь допросили и взяли подписку о невыезде. Заявление о том, что это его избили, и медицинское заключение о нанесенных ему побоях таинственным образом испарились из дела, да и само дело по его заявлению не было возбуждено. Начался долгий процесс. Павел отрицал факт избиения девушки, требовал провести повторную, независимую медицинскую экспертизу состояния Иры. Но время шло, а она отказывалась проходить обследование. Знакомый медик объяснил Павлу: что если у нее раньше был перелом руки, то будет очень трудно доказать, что она получила его не сейчас.
— Как же она с повреждением позвоночника ходит?
Тот пожал плечами:
— В суд же представили рентгеновские снимки… Вот такой у нее организм феноменальный. Против снимков не попрешь.
Павел решил поговорить с Чумаковым, пришел к тому в офис. Бывшие сослуживцы уже знали, что Павел напал на Ирину, девушке сочувствовали. Охранник снизу сразу позвонил ей, предупредил, кто идет. Ира с усмешкой поджидала его. В приемной Павла встретила не бывшая любовница, а невозмутимая секретарша. Девушка вела себя так, словно впервые его видела. Она официальным, сухим голосом поздоровалась и сообщила шефу по внутренней связи:
— Федор Николаевич, к вам посетитель.
— Кто?
— Павел, бывший сотрудник вашей фирмы.
— Пусть подождет…
Павел присел у журнального столика, взял из стопки журналов и газет верхнюю, развернул, попытался читать, но строки прыгали перед глазами. Ничего не видя от волнения, он продолжал сидеть, уставившись в газету, пока спустя тридцать минут не звякнул телефон.
— Пройдите, Федор Николаевич примет вас, — сухо бросила ему Ира и продолжила печатать. Паша нервно вскочил и так с газеткой и вошел в кабинет.
Он старался держаться увереннее, солиднее, без приглашения подсел к столу и попытался сходу прояснить ситуацию:
— Федор Николаевич, что происходит?
— У меня все в порядке, ничего особенного не происходит, а у тебя?
— По-моему, мстить более удачливому сопернику непорядочно, тем более человеку с вашим положением.
— Это ты-то удачливый соперник?! Ну-ну, чего же ты тогда девушке скандал закатил? Сосунок… Ты говоришь, что я веду себя не порядочно?! Это ты — мелкий пакостник. Я с тобой обошелся, как с разумным человеком, захотел перейти на другую работу — пожалуйста, иди. А ты, говнюк, в благодарность за хорошее отношение начал приставать к моей девушке. За это таких, как ты, наказывают. И еще смеешь обвинять меня! Я с тобой обошелся по-божески, ты живой остался, а могло быть и хуже. Удачливый соперник… Ты еще не дорос быть моим соперником.
— Федор Николаевич, ваши охранники покалечили меня… — Паша пригладил волосы на макушке.
— Покалечили? Ты не знаешь, как они могут калечить. Это был просто урок для тугодума: чужое больше не трогай.
Павел с трудом сдерживал себя, чтобы не броситься с кулаками, он бессознательно отбросил свернутую газету на стол.
— У вас ведь есть семья!
Шеф был женат, разводиться не собирался, тем не менее Иру считал своей собственностью.
— Потише, потише! Ишь, расшвырялся тут…Не тебе меня учить, моралист.
— Федор Николаевич, вы же могли поговорить со мной по-мужски.
— А с тобой и поговорили мои охранники.
— Зачем же обвинения в изнасиловании? Велите Ирине забрать заявление, и я заберу свое.
— Нет, дружок, ничего не выйдет, тебе Ирочка сразу предложила заплатить — ты отказался купить девочке машину. Это была вторая ошибка, теперь и отсидишь, и заплатишь.
— За что я должен сидеть? За то, что ухаживал за девушкой?
— Ты ухаживал за МОЕЙ девушкой, а чужую собственность нужно уважать. Иди, мне некогда с тобой разговаривать. А у тебя скоро будет очень много времени, сколько там дают за изнасилование и нанесение тяжких увечий? Еще не знаешь? Ничего, узнаешь, выучишь весь Уголовный кодекс. Обеспечу тебе отпуск лет на десять. Устрою тебя в «юридический институт»…
Звякнул телефон, Ира звонко доложила:
— Федор Николаевич, к вам гости.
Чумаков взглянул на часы:
— Все, аудиенция закончена, освобождай кабинет, если не хочешь, чтобы тебя отсюда вышвырнули.
В кабинет уже входил представительный мужчина, явно большая шишка, судя по тому, с какой резвостью хозяин бросился к нему:
— Дорогой Яков Петрович, рад, рад видеть вас у себя…
Павел вскочил и еще несколько секунд стоял у стола, потом Чумаков небрежно отодвинул его в сторону и предупредительно пододвинул кресло гостю. Павел в ярости зачем-то схватил ненужную ему газету, с которой вошел к Чумакову, и бросился вон.