Смерть ради смерти
Шрифт:
Поэтому сейчас, слушая расслабленное бормотание лежащей под одеялом женщины, он вслушивался в каждое слово, в каждый вздох, в каждую паузу.
– Он спросил, не беременна ли я. Саша ответил, что я была у врача, но врач ничего не нашел. Тогда он спросил, зачем я ходила к врачу, то есть были ли у меня основания сомневаться. Я сказала, что были, вплоть до вчерашнего дня, а вчера начались месячные – правда, после большого перерыва. Он тогда пробормотал, что это не месячные, а скорее всего кровотечение. У него на работе был очень похожий случай, женщине стало плохо, и врач «Скорой помощи» в первую очередь спрашивал у нее именно об этом…
– Надежда Андреевна, вы помните задание, которое должны выполнить? – спросил Доценко, доставая из кармана конверт.
– Да, – тихо ответила она, не открывая глаз.
– Тогда откройте глаза и посмотрите.
Он не стал добавлять больше ничего, не стал предупреждать о том, как важно, чтобы она не ошиблась, не стал напоминать о двух с лишним месяцах кропотливой, изматывающей работы по поиску убийцы Галактионова и о том, как много сейчас зависит от правильной работы ее памяти. Доценко не хотел сбивать ее. Все должно быть естественным: 22 декабря в этот момент она открыла глаза и увидела человека, который, как они подозревают, через два дня после этого отравил Галактионова. Пусть и сейчас она откроет глаза и увидит лицо. Больше от нее ничего не требуется.
Шитова повернулась лицом к Мише и приоткрыла глаза. Перед ней Доценко держал пять фотографий, две в одной руке, три – в другой.
– Вот этот, – решительно сказала Шитова, вынимая из Мишиной руки один снимок.
– Точно? – переспросил он.
– Абсолютно, – уверенно ответила молодая женщина. – На все сто.
– Спасибо, – облегченно улыбнулся Доценко. – Господи, если бы вы знали, как я устал.
Надежда легко поднялась с постели, умышленно небрежным жестом запахивая халат, который она ухитрилась предусмотрительно развязать, пока лежала под одеялом.
– Отдыхайте, Михаил Александрович, а я буду за вами ухаживать. Раз уж я взяла на работе отгул, то спешить мне совершенно некуда.
– Зато мне есть куда, – возразил Миша, у которого от слабости начала кружиться голова. Поесть бы сейчас как следует и поспать хотя бы час!
– Глупости, считайте, что я оказалась бестолковой и вам пришлось провозиться со мной раза в два дольше. Ведь такое могло быть? Могло.
– В принципе, да, – подтвердил Доценко, которому очень хотелось дать себя уговорить. Во-первых, он действительно чудовищно устал. А во-вторых, Шитова ему нравилась. Она была веселой компанейской девицей и, несмотря на яркую красоту и высокие финансовые претензии, казалась доброй и славной. Ну и в-третьих, она была действительно очень красива.
– Вот видите. Пойдемте вместе на кухню, у меня там стоит диванчик, вы приляжете, а я буду вас потчевать всякими вкусными вещами.
– Мне надо позвонить.
– Конечно, конечно. Телефон на кухне, и, кстати, подключите его.
– А он что, выключен? – удивился Миша.
– Разумеется. Мы же с вами занимались серьезным делом. Разве у нас могло что-нибудь получиться, если бы каждые пятнадцать минут звонил телефон?
– Какая вы умница! – восхищенно произнес Доценко, втыкая вилку в розетку и набирая номер.
– Я очень старалась, – обворожительно улыбнулась Шитова. – Мне хотелось вам помочь.
– Это я, – сказал Миша в трубку. – У нас получился Лысаков. Да, Геннадий Иванович Лысаков. В пять? – Он бросил взгляд на часы. – Хорошо, Анастасия Павловна, в пять возле Института.
Он положил трубку и виновато посмотрел на Шитову.
– Надежда Андреевна, мне придется просить вас еще об одном одолжении. Мы с вами должны к пяти часам подъехать в одно учреждение. Пробудем там самое большее час, и я отвезу вас домой. Вы сможете?
– При одном условии. Вы сейчас снова отключите телефон, – откликнулась Шитова, доставая из холодильника многочисленные свертки и пакеты.
– Зачем? Нам предстоит еще одно серьезное дело? – пошутил Доценко, прекрасно понимая, что за этим последует, и точно так же понимая, что не имеет ничего против.
– Еще какое серьезное. Ухаживать за усталым сыщиком и кормить его – это самое серьезное дело на свете.
– А можно процесс кормления разбить на два этапа? – невинно поинтересовался он. Сейчас все станет ясным. Он даст сигнал, внешне вполне безобидный, и, если Шитова захочет, она ответит, а если не захочет – сделает вид, что не заметила. – Первый этап провести до ухаживания, а второй – после.
Надежда подняла на него выразительные темные глаза, посмотрела долго и внимательно, потом чуть заметно улыбнулась.
– Можно. Если не возражаете, первый этап сделаем максимально облегченным, чтобы вы не уснули во время ухаживания.
Миша вдруг перестал ощущать голод и усталость, он думал только о том, что перед ним стоит в полураспахнутом халате славная молодая женщина с потрясающими ногами и огромными темными глазами, которой он явно нравится и которая нравится ему, и как редко случается, что люди бывают так расположены друг к другу, а до пяти часов еще так далеко…
Он протянул руку, вынул из ее рук нож, которым она приготовилась что-то резать, и ласково сжал теплые нежные пальцы.
– Я не буду возражать, если первый этап мы вообще пропустим, – шепотом сказал он.
3
Вадим Бойцов подумал, что со вчерашнего дня не может смотреть в глаза своему начальнику Игорю Супруну. Казалось бы, ничего не изменилось, выволочки от Игоря Константиновича он и раньше получал, и несогласие свое с позицией начальства, бывало, не скрывал, но никогда после этого не нарушалась между начальником и подчиненным та атмосфера дружелюбия, которая позволяла Супруну уважать Бойцова и доверять ему. А после вчерашнего разговора в машине все стало по-другому. Бойцов даже не отдавал себе отчет в причинах этих перемен, но он чувствовал их, как животное, которое предчувствует землетрясение и бежит в безопасное место, не зная, почему и зачем оно бежит.
– Слушаю вас, Игорь Константинович, – произнес он, глядя в окно, за которым скучно висел туманный весенний день.
– Люди Мерханова какое-то время не будут беспокоить Каменскую, так что если ты собираешься с ней еще работать, имей это в виду. Те наемники, которых ты видел, сегодня ночью доставлены в Институт Склифосовского с острым пищевым отравлением. Разумеется, все четверо скончались. Если Мерханов на этом не успокоится, то ему нужно время, чтобы найти других исполнителей, а им, в свою очередь, понадобится время, чтобы понаблюдать за Каменской. Я думаю, в течение ближайшей недели она будет в безопасности. Сообщаю тебе на всякий случай, вдруг пригодится.