Смерть шута
Шрифт:
– Клифф, я приехала к вам умолять помочь мне!
Он сел в свое кресло. На его лице выразилось легкое расстройство, поскольку Клиффорд был из тех людей, которые сразу же инстинктивно начинают соболезновать собеседнику, подстраивая выражение лица и голос под него...
– Всем, чем смогу, я вам помогу, конечно. Что же случилось?
– Это... Это связано с Клеем... – промолвила она негромко, нервно теребя свой ридикюль.
Выражение удрученности на лице Клиффа усугубилось от этих слов, он в беспокойстве переставил несколько предметов на столе перед собой и осторожно сказал:
– С Клеем... Так-так... Да,
– Я знаю, – сказала Фейт. – Я с ним сегодня говорила. Клифф, вы не должны принимать его! Пожалуйста, прошу вас, скажите, что вы не согласны!
Клиффорд понял, что ему предстоит пренеприятнейшая беседа.
– Да, но понимаете ли, Фейт...
– Я понимаю, что Адам собирается вам заплатить за его обучение, но я ведь знаю, как мало для вас это значит! Я не знаю, как делаются такие дела, но...
– Клей будет просто номинально под моим руководством, – напряженно сказал Клифф. – И я не сомневаюсь, что он...
– Он возненавидит это занятие – воскликнула Фейт. – Адам решил сделать так только потому, что не любит Клея и хочет уязвить меня! А Клей собирается стать писателем!
– Да, да, конечно, но я не вижу причин, почему бы ему не писать, если у него будет место работы? И свой кусок хлеба, возможно.
– Нет, вы не понимаете, – нетерпеливо перебила его Фейт. – Я просто умру, если увижу Клея, сидящего в тесной конторе и занимающегося разборкой мелких исков соседей друг к другу по поводу потравленной коровами ржи! О нет, он вовсе не для этого предназначен, мой Клей! Он сделан из другого материала, понимаете?!
Клифф был несколько ошарашен таким напором. Он не слишком хорошо знал Клея, видел его всего несколько раз и не заметил, чтобы материал, из которого тот был сделан, не допускал бы нахождения в конторе.
– Да, но знаете ли, Фейт, это вовсе не такая ужасная жизнь, как вам представляется. И потом, я думаю, что пареньку тяжело было бы жить, например, в Лондоне. Возьмите, к примеру, меня. Я очень неплохо устроился. Конечно, у меня не столько свободного времени, как у моих двоюродных братьев, но я вполне могу и поохотиться, иногда даже дважды на неделе, и кроме того, часто хожу на рыбалку...
– Да нет же, это все ни при чем! Клея вовсе не интересует ни охота, ни рыбалка, ни спорт! Он артистического склада человек, понимаете! Если он будет прикован к конторке, это его просто убьет!
Возможно, Клиффорду пришло в голову, что молодой человек с подобными амбициями вряд ли принесет какую-то пользу в его конторе, и он сочувственно покивал:
– О да, да. Как я вас понимаю...
– А кроме того, мне бы вовсе не хотелось, чтобы он стал гражданским адвокатом, – продолжала Фейт, все распаляясь. – И даже адвокатом по уголовным делам. Во-первых, это ему претит, а во-вторых, я не хотела бы, чтобы мой сын защищал в суде заведомо виновных людей!
Такое странное представление о работе адвоката вызвало у Клиффа нервное подергивание глаза, но он мужественно продолжал сочувствовать.
– Да, я вас вполне понимаю. Но все же поверьте мне, работа адвоката совсем не так плоха, как может показаться на первый взгляд... Во всяком случае, мой дядюшка Адам...
– Адам только и делает все, чтобы оскорбить меня! – патетически воскликнула Фейт. – Сегодня утром я это выяснила!
Клиффорд машинально щелкал крышкой чернильницы. На его лице было выражение глубокой задумчивости. С одной стороны, после всего высказанного Фейт у него не было ни малейшего желания принимать Клея в свою контору. С другой стороны, очень веские причины вынуждали его отказать ей в просьбе... Он не мог напрямую сказать Фейт, что из-за весьма напряженных отношений между ним и его матерью ни сам он, ни его жена отнюдь не будут в восторге, если та будет вынуждена уехать из Тревелина и приедет жить с ними. Нет, Клиффорд не был плохим сыном, но он был женат на леди, которая бы была в ужасе от появления в ее доме столь эксцентричной свекрови. Кроме того, Клиффу пришлось бы дать матери некоторое содержание, а ведь он должен был думать и о своих трех дочерях, двенадцати, десяти и семи лет, которым вскорости неминуемо потребуются расходы на поездки, уроки верховой езды, танцев, музыки, балы, наряды и прочее, о чем Клифф просто боялся думать.
Отец Клиффорда умер, когда тот был еще школьником, и с того времени ему не пришлось особенно заботиться о содержании матери, поскольку она стала жить у своего брата, в доме, где родилась. Сам Клифф проводил свои каникулы в Тревелине, да и сейчас оставался обязанным своему дяде за то положение, которое сумел занять во многом благодаря Адаму Пенхоллоу... Одно уже это не давало Клиффу так просто отказать своему дядюшке. К этому примешивался и страх заполучить свою мамашу в качестве дополнительного члена семьи, на содержание которого нужно будет выделить энную сумму... Но Клифф не знал, как бы ему донести эту мысль до сознания Фейт, не показавшись ей при этом ужасно неблагодарным сыном...
Он прочистил горло и с некоторой торжественностью сказал:
– Послушайте, Фейт! Ведь как-никак, но должен же Клей чем-то заниматься? И потом, он будет жить вместе с вами, не правда ли? Ведь вам же хотелось бы этого, правда?
Глаза Фейт снова наполнились слезами.
– Это было бы так, если бы у нас в доме все было иначе! Но ведь Клей терпеть не может жить в Тревелине... Он не находит понимания у Адама, а его сводные братья его затирают... Они ведь не способны понять, что существуют более чувствительные натуры, чем они сами... Я страдала от этого всю свою жизнь, и поклялась, что с Клеем этого не случится!
Разговор, кажется, зашел в те области, где Клифф, человек непритязательный, не мог ничего возразить. Поэтому он сказал:
– Ну хорошо, мы только попробуем, и если окажется, что он не может выступать в суде, сразу же откажемся от этой затеи.
– Ах, если вы думаете, что Адам позволит ему оставить то место, на которое он сам его определил, то вы не знаете Адама! А может быть, вы имеете в виду, что Адам может умереть? Нет, он не умрет. Он будет жить еще годы и годы, и все это время мы все будем рыбешками в его садке! Он собирается жить до восьмидесяти и дальше...