Смерть в хрустальном дворце

Данфорд Кэролайн

Мы с Бертрамом переглянулись. Клянусь: я прочитала по его губам слова «высокая кухня», которые не услышали другие, сидевшие за столом, и при этом Бертрам закатил глаза.

На последних сроках беременности Риченды, в конце весны 1913 года, мы с Бертрамом посетили Всемирную выставку в Генте. Риченда тогда очень расстроилась из-за того, что не смогла на нее поехать.

– Близнецы еще слишком маленькие для путешествия в Лондон, – заметил Ганс.

– Я без них не поеду, – заявила Риченда и при этом больше напоминала свою лошадь, причем после того, как ей отказались

дать сена.

– Значит, решено. Ты вообще никуда не поедешь, – сказал Ганс.

В эту минуту мы с Бертрамом тихо встали из-за стола и попятились к двери. Это была большая жертва со стороны Бертрама, так как еще не подавали пудинг. Но мы уже видели, как ругаются Риченда с Гансом. Это зрелище напоминало шторм (в нашем случае штормом была Риченда), врезающийся в гору (в нашем случае Ганса). Никому не захочется оказаться участником этого стихийного бедствия по доброй воле.

– Как ты думаешь, что случится? – спросил меня Бертрам уже в коридоре.

– Мы в конце концов поедем в Лондон, а близнецы останутся в поместье с няней.

– А Ганс?

– Не знаю. Не думаю, что он захочет оставлять здесь детей. Кроме того, ты знаешь, как он реагирует, когда Риченда пытается заставить его что-то сделать.

– Хм, – задумчиво произнес Бертрам. – Плохо. – Он взял меня за руку. – Надеюсь, мы с тобой не будем так ругаться?

– Я уверена, что спорить мы будем, – ответила я. – Мы оба очень эмоциональные. Но после того как мы поженимся, у нас появится новый способ примирения.

Бертрам мгновение хмурился, потом лицо его приобрело свекольный цвет.

– Эфимия!

– При доме приходского священника, в котором я выросла, была ферма. Я знаю гораздо больше, чем основная масса благовоспитанным дам.

– Я понимаю, – кивнул Бертрам. – Но ты не должна в этом признаваться.

– Даже тебе?

– В особенности мне! – воскликнул Бертрам. – Когда я ничего не могу с этим поделать. – Он вздохнул. – По крайней мере, мы увидим Хрустальный дворец. Я слышал, что это нечто потрясающее. Кроме того, это не такое крупное мероприятие. Там с нами просто не может произойти одно из наших обычных приключений.

– О, Бертрам, ты должен был это сказать, – ответила я.

Глава вторая

Подготовка к путешествию без приключений

– Я понятия не имею, где она раздобыла билеты, – уже в сотый раз повторял Ганс. – Я не могу найти их в бухгалтерских книгах, и я не слышал, чтобы она открывала собственный банковский счет.

Я беспомощно посмотрела на Бертрама. Риченда не посвящала меня в организацию домашнего хозяйства.

– Такие вопросы должны решать муж с женой, не привлекая посторонних лиц. Как ты думаешь? – с надеждой спросил меня Бертрам.

– По крайней мере, она отказалась от безумной идеи брать с собой малышей.

– Только малышей? – переспросил Бертрам и немного побледнел.

Ганс вздохнул:

– Боюсь, что Эми все-таки поедет с вами. Риченда договорилась с агентством в Лондоне, чтобы прислали в гостиницу няню. – Ганс печально улыбнулся. – По крайней мере, на этот раз ни

Риченда, ни я с няней не беседовали перед приемом на работу, поэтому можно надеяться, что все пройдет нормально.

Бертрам фыркнул, а я уставилась в пол. У Мюллеров всегда возникали проблемы с наймом домашнего персонала, в особенности горничных и компаньонок. Их «успехи» стали уже легендарными.

– По крайней мере, вы решили все вопросы, – заметил Бертрам. – Хотя ведь мы уезжаем ненадолго.

Ганс пожал плечами:

– Оставайтесь в Лондоне столько, сколько хотите. Она в любом случае со мной больше не разговаривает.

Мы с Бертрамом издали подобающие ситуации звуки – напоминающие те, которые могла бы издать пара голубей, заметивших человека с пистолетом, и вышли из комнаты.

– Все как всегда, – сказал Бертрам, когда мы вдвоем оказались в библиотеке.

– Я буду рада увидеть Хрустальный дворец, – призналась я, меняя тему. – Его площадь больше девяноста тысяч квадратных метров! Сделан из листового стекла и чугунных опор. Наверное, это потрясающее зрелище, когда ярко светит солнце.

– Не удивлюсь, если в нем очень жарко, – сказал Бертрам. – Я видел его один раз, когда был в Лондоне, но близко не подходил – через парк. Он выглядит как гигантская оранжерея. Понятия не имею, почему Альберт [6] захотел столько всего поставить в огромном стеклянном ящике. Да, очень эффектно. Но настоящий англичанин никогда не сделал бы ничего подобного.

– Тише, – сказала я. – Ты же знаешь, что отец Ганса был немцем.

Бертрам попытался ослабить воротник.

6

Имеется в виду принц Альберт Саксен-Кобург-Готский, муж королевы Виктории, который происходил из саксонской семьи. – Прим. переводчика.

– Для всех было бы лучше, если бы об этом можно было забыть. Может, нам удастся убедить его поменять фамилию.

Я бросила взгляд на сложенную газету «Таймс», которая лежала на журнальном столике.

– Ты считаешь, что все так плохо?

– Ну, можно, конечно, вспомнить о родстве кайзера с королем Георгом V…

– Они двоюродные братья, – сказала я.

– Это не имеет значения, – заявил Бертрам. – Ричард уже давно знает, с какой стороны дует ветер. Он активно торгует оружием, причем продает его как немцам, так и французам. Крыса всегда чувствует, что корабль тонет.

– Твой брат стал бы продавать оружие и коренному населению Индии, если бы думал, что это сойдет ему с рук. Он милитарист, а что еще хуже, он наживается на этом.

– Не хочется мне так говорить про кровного родственника, но ты абсолютно права. Он чертовски умен. Очень похоже, что дело идет к войне.

– Сейчас ты говоришь, как Фицрой.

Бертрам прищурился при упоминании фамилии шпиона.

– Ты его видела в последнее время?

Я покачала головой.

– Слава богу, нет. Это последнее, что мне требуется.