Шрифт:
Иллюстрация на обложке Алексея Дурасова
Пролог
СССР, Крым
понедельник, 18 мая 1942 года
Далеко на востоке, где-то за Керчью и Таманью, медленно вставало красное солнце. Густой старокрымский лес, ровным зеленым ковром покрывавший северные склоны гор, еще сохранял холодный сумрак, но с каждой минутой
Небольшая группа партизан спускалась по знакомой тропе с вершины горного отрога. Первым шел местный житель по фамилии Агишев. Никогда не унывающий, добродушный и надежный молодой паренек из Судака лет восемнадцати, он неплохо знал здешние горы и частенько вызывался в проводники. За ним следовал старший группы – сорокалетний сержант Луфиренко. Опытный вояка прибился к отряду партизан с остатками своего отделения, некогда входившего в состав 384-го стрелкового полка 157-й стрелковой дивизии. За сержантом топал его молчаливый сослуживец, ефрейтор Дробыш. За широкой спиной ефрейтора едва виднелась миниатюрная фигурка Екатерины Лоскутовой. Вместо оружия двадцатилетняя девушка несла в руке небольшую холщовую торбу. Замыкали строй два друга, год назад еще бегавшие в старший класс местной школы. Оба родились и выросли в прибрежном Судаке, и оба пришли в отряд добровольцами.
Петляя между деревьями, малозаметная тропинка вела под гору. Идти было легко. Правда, каждый из группы понимал: вечером придется двигаться в обратную сторону. Взбираться к вершине отрога будет тяжко, ведь сил после неблизкого похода останется мало.
Сержанта Луфиренко сегодня разбудил за час до рассвета дежурный по лагерю и приказал прибыть в штабную землянку к командиру партизанского отряда.
«Подбери четверых надежных ребят и проводи нашу связную до Бахчи», – распорядился Николай Степанович Гаврилов.
Связную в отряде любили, уважали и ласково называли Катюшей. Девушка была родом из Москвы. Симпатичная, образованная, скромная и улыбчивая. Подобные люди, независимо от пола и возраста, обычно сразу располагают к себе любой коллектив. Даже в непростых условиях партизанской войны.
Весь последний месяц как минимум раз в неделю в сопровождении товарищей Катюша спускалась с высокого лесистого отрога и по тихой лощине добиралась до большого села с татарским названием Бахчи-Эли. Час или полтора партизаны ожидали связную на берегу быстрой речки Кучук-Карасу.
Катюша возвращалась, и группа приступала к восхождению. Топать в гору приходилось далеко – целых шестнадцать верст. Часто останавливались, отдыхали. Но другим способом попасть в основной партизанский лагерь, располагавшийся на отметке девятьсот пятнадцать метров над уровнем моря, возможности не было.
С кем Катюша встречалась в Бахчи и о чем говорила, никто из рядовых партизан не ведал. Догадывались, что она получает собранные за неделю разведданные, а также передает агенту очередную задачу из Москвы.
В ближайшие селения, разбросанные по живописной долине к северу от Крымских гор, группа не заходила. Так сложилось, что в этих селениях довольно дружно проживали представители самых разных народов: татары, греки, украинцы, русские, армяне… Открыто никто из сельчан немецкую оккупационную власть не поддерживал, однако командование партизанского отряда строго-настрого приказало не рисковать и в деревнях не появляться. Потому небольшое село Айлянма оставалось на речной излучине далеко слева, село Кокташ – справа, а Соллар и Бий-Эли партизаны аккуратно обходили кругом по густым лесам.
Да, тропа, по которой спускалась группа, была самой короткой и легкой. Увы, но некоторое время партизанам пришлось пользоваться другой тропой, длинной и труднопроходимой. Случилось это после того, как бесследно исчез предыдущий связной партизанского отряда.
Группа сопровождения прождала его два с лишним часа и вынуждена была вернуться в лагерь без связного. Николай Степанович Гаврилов забил тревогу: приказал сниматься с обжитого места и уходить выше в горы.
До позднего вечера отряд плутал по лесистым горам Восточного Крыма. Новое место для лагеря подыскали у подножия горы Эмула-кая с хорошим обзором на север и юг. Кое-как переночевали, а утром принялись обустраиваться.
Пару недель Гаврилов никого в долину не отправлял. Затем послал разведчиков без связного – разнюхать обстановку в Бахчи, встретиться с надежным человеком, расспросить, что да как. Вернувшись, разведчики доложили, что в селении все спокойно, а также о том, что дней десять назад гитлеровцы и полицаи расстреляли во дворе комендатуры молодого паренька. Никаких арестов среди сельчан не последовало. «Значит, геройский был младший лейтенант, – решил Гаврилов. – Не смалодушничал. Не выдал тех, с кем встречался в Бахчи, не рассказал о партизанском отряде». И назначил новой связной Катюшу Лоскутову. С тех пор в Бахчи-Эли с группой сопровождения ходила она.
Несколько раз группа спускалась и поднималась, используя свежую тропу и делая чудовищный крюк. Лишь спустя месяц партизанский командир успокоился и разрешил использовать старый маршрут…
– Устала? – оглянулся Луфиренко.
– Нет, – отмахнулась Екатерина.
– Еще полверсты, и встанем на отдых…
Единственный привал на пути к Бахчи устраивали на траверзе небольшого селения Кокташ. Местечко для двадцатиминутного отдыха было в самый раз: ни дорог, ни тропинок, ни лугов для выпаса скота. И до села далековато. Молодая зелень здесь буйствовала с конца марта, так что к месту отдыха подходили не на виду.
Перед неглубоким овражком Агишев поднял руку, делая знак группе остановиться. Сам осторожно подошел к краю и оглядел заросшее кустарником дно. В тенистом пространстве овражка не было ничего необычного. Агишев просигналил: никого.
Партизаны спустились в овражек, расположились на прошлогодней листве у поваленного дерева. Агишев уселся на склоне повыше отряда, достал из кармана солдатских галифе кисет, принялся набивать длинную тонкую трубку. Он и на привале обязан был поглядывать по сторонам, прислушиваться…