Смерть выберет тебя
Шрифт:
Но не я. Когда я подумал о женщинах нашей прекрасной земли, которые напялят это уродство, я сам едва удержался от слез.
Рядом со мной Виллис прошептал:
— Вы счастливчик, мистер Скотт, вы видели великого Хорэйшио Адера в муках творчества.
— Ну да, он выглядит здорово измученным, это точно.
Виллис вытаращился на меня с оскаленным ртом. Я высказался «не в струю». Остальные все еще бегали кругами. Манекенщица едва сдерживала зевоту. Хорэйшио хлопнул в ладоши, потом развел руками и огляделся.
— Виллис, — произнес он, — ми сделали это.
— Обворожительно, мистер Адер, — ответил Виллис. — Просто обворожительно.
Хорэйшио кивнул и взглянул на меня:
— Хорош, нет?
— Нет.
Он перестал щериться и простонал:
— Шево такое? Ви не любите это?
— Нет. Ни капельки.
— Но пошему? Пошему ви не любите?
— В этом мешке она выглядит беременной сзади.
— Шево-о-о? Ви ужасный…
— Кроме всего прочего, это словно придумано для мужчины. Смотрится как длинная блуза, сшитая из трусиков.
— Стоп! Я этого не вынесу! Кто его впустил сюда? Кто ви такой? О, ми умираем, умираем…
Он повернулся и стал удаляться от меня. Виллис поколебался, потом подошел к Хорэйшио и заговорил тихим голосом. Ему потребовалась минута, если не две, чтобы Хорэйшио наконец повернулся ко мне.
— Вот как, — произнес он с акцентом, который — я в этом почти уверен — был не менее фальшивым, чем его фасоны. — Ми не будем тогда обсуждать фасоны Адера. Чего это ви хотите знать о чьем-то там убийстве?
Я объяснил, что была убита женщина по имени Зоу Авилла и что среди ее вещей был найден список имен, включающий и его имя.
Он потряс головой и проронил:
— Ми никогда не слышали о ней. Многие женщины, наверное, записывают мое имя. Это ничего не значит.
— Большинство из перечисленных в списке людей работают на «Мамзель». Вы, как я понимаю, делаете для нее фасоны?
— Да. И что?
— Поскольку я тоже работаю на «Мамзель»… Его глаза широко распахнулись и даже, казалось, сверкнули:
— Ах! Ви работаете на «Мамзель»? На Литу?
— На Литу Коррел и на других. Он вдруг сразу стал дружелюбнее.
— На Литу Коррел! Почему ви сразу не сказали об этом? Что ви хотите знать?
Я снова попытался объяснить ему. Он покачал головой и сказал, что понятия не имеет, почему его имя фигурирует в том списке. И он не знает никого по имени Зоу Авилла.
— А Сюзанну Редер вы знаете?
— Нет. — Он продолжал трясти головой. В конце концов я показал ему обе фотографии Зоу Авилла, но он продолжал отрицать свое знакомство с этой женщиной. Было уже полтретьего. Я поблагодарил Хорэйшио и собрался уходить. Но тут он сказал:
— Мой наряд… Ви все еще не любите его?
— Нет.
— Не важно. Женщины многих стран полюбят его.
— Может быть.
Слегка презрительно он проговорил:
— И даже если они не полюбят его, все равно они будут его носить.
— Я раскусил вас, — усмехнулся я. — Вы еще больший садист, чем сам маркиз де Сад.
Он усмехнулся в ответ, и это было похоже на ухмылку на черепе мертвого воробья.
— Маркиз был мазохистом, мой восприимчивый мистер Скотт.
Это он проговорил без малейшего намека на акцент, без своей обычной жеманной улыбки и выглядел при этом почти ликующим. Виллис заморгал в изумлении, словно не верил ушам своим, а я вышел.
Я проехал еще раз мимо клумб с лобелиями, ги-бискусами, каннами и рододендронами, мимо темной зелени бананов и райских птичек, вниз по извилистой дорожке к воротам, которые раньше оставил открытыми.
Но теперь они не были открыты.
Я остановил машину, но не выключил двигатель. Меня охватило тревожное чувство. Я точно помнил, что оставил ворота открытыми, когда въезжал сюда, планируя закрыть их, когда буду выезжать. Разумеется, их мог закрыть какой-нибудь садовник или другой работник… но я знал и то, что Арк и по крайней мере еще один парень должны были находиться где-то поблизости.
Я распахнул дверцу «кадиллака», вылез из него и сделал шаг к воротам. Волосы на моем затылке попытались встать дыбом, и я невольно чуть приподнял и сгорбил плечи, напрягая мускулы. Я быстро огляделся, обратив особое внимание на пространство за воротами. Краем глаза я ухватил какое-то цветное пятно справа, по эту сторону ворот. Я дернул головой в эту сторону и разглядел это цветное пятно — рубашку мужчины, его лицо и отблеск металла в вытянутой руке.
Сильно оттолкнувшись правой ногой, я прыгнул влево и, когда приземлился, припустился, низко пригнувшись, к кустам и деревьям на краю дороги. Мои действия оказались своевременными. Свист пули у моей головы и тяжелое уханье пистолета прозвучали почти в тот же момент. Я нырнул, упал на землю и покатился, когда пистолет кашлянул еще раз. Пуля взметнула мокрую грязь рядом со мной, забрызгав мне лицо. Перекатываясь по земле, я сунул руку под пиджак, стараясь выхватить мой кольт 38-го калибра.
Когда он оказался в моей руке, я нажал на спусковой крючок не целясь. Я сделал этот выстрел только ради звука, который он должен был произвести. Я хотел, чтобы стрелявший в меня знал, что я вооружен и пользуюсь своим оружием, ибо одно это знание могло сбить ему спесь и прицел, а это в данной ситуации и могло составить всю разницу между жизнью и смертью.
Потом я был уже в пятнистой зеленой тени джунглей за краем дороги. Пробежав еще несколько шагов, я остановился, низко пригнувшись, потом медленно и насколько возможно бесшумнее двинулся дальше в гущу. Я прислушался, но поначалу ничего не засек.
Потом что-то зашевелилось сзади меня, и я медленно повернулся.
Никого не было видно, но я слышал шорох движения. Прямо передо мной рос большой густой куст с толстыми листьями. Я быстро шагнул вперед, потом лег на спину, подняв ноги так, что икры прижались к задней части бедер, и держа револьвер над своим животом. В этой позиции все выглядело несколько ненормально, но я мог видеть все, что двигалось вокруг меня, мог смотреть во всех направлениях, лишь перекатывая глаза или, в худшем случае, чуть двигая головой. Я перевел курок револьвера на полный взвод, поморщившись от раздавшегося при этом двойного щелчка.