Смерть за наследство

Комарова Ирина Ильинична

– Здравствуйте, Пал Николаич, – коротко кивнул Виктор Петрович. Отношения между соседями были дружелюбно-ровными, мужчины, как правило, с удовольствием обменивались мнениями о погоде, о политике, о космической программе и прочих важных вещах, но сегодня тратить время на пустую болтовню не хотелось.

– Новостей, значит, нет, – не то спросил, не то сделал вывод Павел Николаевич.

Виктор Петрович только махнул рукой и прошел мимо, в сторону небольшого пустыря – машину они загоняли в гараж только на ночь, да и то не всегда, а днем оставляли на этой, полуофициальной, стоянке. Навстречу ему шла еще одна соседка – имени ее Виктор Петрович

не знал, только фамилию, Торгашева. Это была моложавая, ухоженная женщина и, судя по тому, что была единственной хозяйкой опрятного двухэтажного домика и разъезжала на «порше-кайене», весьма небедная. Она могла бы быть симпатичной, если бы не отвратительный характер. За все годы, что они жили рядом, от Торгашевой не слышали ничего, кроме претензий… да что там, Алейников не мог даже вспомнить, чтобы хоть раз видел женщину улыбающейся! Сегодня она тоже не улыбалась, но, проходя мимо, слегка наклонила голову и бросила такой сочувственный взгляд, что у Виктора Петровича снова слезы навернулись.

В первые сутки поиски Леночки были довольно шумными, и не только ближние, но и дальние соседи были в курсе, что девочка пропала. Теперь Виктор Петрович немного жалел, что они тогда все трое метались по улицам, заглядывали во дворы, задавали вопросы, объясняли сами… все равно внучку не нашли. А ловить теперь вот такие, сочувственные, взгляды было гораздо больнее, чем проходить мимо равнодушных, не интересующихся ни тобой, ни твоими делами людей. Черт, да лучше бы эта Торгашева снова, как она это делает раз по двадцать за каждое лето, сварливо пожаловалась, что вишня, которую еще Тоня посадила, слишком разрослась и затеняет ее сортовые кабачки…

Алейников торопливо забрался в машину, захлопнул дверцу и съежился на сиденье, словно спрятался от всего мира. Потом выпрямился и с силой потер лицо. Куда же ехать? Есть на набережной новая частная клиника – серьезные, судя по всему, люди. Здание себе выстроили приличное, скверик рядом обустроили, стоянка для машин есть… наведаться к ним?

Конечно, современные люди в таких случаях открывают Интернет, задают вопрос, и, как смеялась Леночка, «Гугл всемогущий» дает и адреса клиник, и сайты их открывает, и частно практикующих врачей подсказывает. Но Виктор Петрович Интернету не особо доверял. Не доверял точно так же, как телевизионной рекламе или предложениям взять кредит на фантастически выгодных условиях! Нет уж. Машина под рукой: сел, доехал, посмотрел, поговорил с людьми – и только тогда составил собственное мнение и принял решение. Да, именно так! А начать действительно можно и с этой разрекламированной новой клиники на набережной.

Котов сверил номер квартиры с адресом, который записал в рабочем блокноте. До чего же бестолковый этот Соломин – сказал, что был у Решетовской в квартире номер двадцать один. А она зарегистрирована в квартире двадцать два, квартира двадцать один вообще выведена из жилого фонда, там какое-то ИП обосновалось – вон, даже табличка висит: «Дамское рукоделие». И вот как относиться к показаниям человека, который даже номер квартиры запомнить не может? Олег сердито фыркнул и нажал на кнопку звонка. Несколько секунд ожидания, легкие шаги, щелчок замка – и дверь распахнулась.

– Вам кого? – дружелюбно спросила симпатичная девочка лет двенадцати.

– Старший оперуполномоченный Котов Олег Юрьевич. Добрый день. Я хотел бы поговорить с Елизаветой Решетовской.

– Это я, здравствуйте, – так же дружелюбно отозвалась молодая женщина, незаметно появившаяся за спиной девочки. – Проходите, пожалуйста.

Девочка попятилась, не сводя с полицейского заинтересованного взгляда, и он неторопливо прошел в квартиру.

– Присаживайтесь. – Лиза указала на кресло, придвинутое к журнальному столику. – Кофе? – Она дождалась неуверенного кивка и обернулась к девочке: – Машенька, сделай, пожалуйста.

Та развернулась легким танцевальным па и двинулась в сторону кухни. Уже на пороге обернулась и сверкнула такой улыбкой, что Котов внутренне ахнул. И это еще пока ребенок! Что же будет, когда Машеньке исполнится восемнадцать? Родителям придется подходы к дому минировать, чтобы хоть немного отпугнуть потенциальных женихов!

– Я вас слушаю. – Улыбка у матери была не такой сногсшибательной, зато гораздо более… уютной, что ли? Олег и сам не заметил, как улыбнулся в ответ. И тут же, вспомнив, с чем пришел, сурово сжал губы.

– У меня есть основания считать, что вам известна важная информация по поводу преступления, совершенного в отношении несовершеннолетней гражданки Соломиной, – выговорил он, сам не ожидая, что перейдет вдруг на такой кондовый канцелярит.

На кухне что-то зазвенело – очевидно, беззастенчиво подслушивающая Машенька уронила ложку. А Лиза, слегка сдвинув брови, мягко уточнила:

– Боюсь, я не все поняла. Вы считаете, что мне известно… что?

– Похищение Елены Соломиной, – медленно выговорил Котов, пристально вглядываясь в безмятежное лицо женщины, сидящей напротив. – Что вам об этом известно?

– Ох, это вы про девочку. – Лиза слегка сгорбилась и обхватила себя руками, словно ей стало холодно. – Ее родители и дед были у меня сегодня. Но почему вы решили, что мне может быть что-то известно?

– Мы получили информацию, – с нажимом произнес Олег, – которая дает основания заподозрить вас в том, что вам известно гораздо больше, чем вы хотите показать. А возможно, и причастны к похищению.

– Какая нелепость, – настолько искренне удивилась Лиза, что Олег сразу ей не поверил. – И кто же вам дал такую дикую информацию?

– Вы же не рассчитываете, что я раскрою свои источники?

– Вообще-то рассчитываю, – мило улыбнулась она. И довольно пафосно продолжила: – Поскольку ваш источник откровенно врет и, мало того, клевещет на добропорядочных граждан, то мой прямой долг раскрыть вам глаза…

В кухне снова что-то зазвенело, и Лиза, не сделав даже секундной паузы, крикнула:

– Маша, хватит подслушивать! Кофе готов?

– Минуточку, – прозвучал голос из кухни. – Уже несу!

И тут же появилась сама девочка. На вытянутых руках она держала большой круглый поднос, который опустила точно в центр столика. Две изящные кофейные чашечки, большая чашка какао, сахарница, молочник, вазочка с конфетами и горка аппетитно пахнущих булочек на большой тарелке.

– А себе я какао сделала, – нахально объявила Маша. Подтянула к столику пуфик, уселась на него и, обхватив кружку с какао ладошками, сделала первый глоток. Облизнулась и спросила: – Так в чем вы, говорите, маму подозреваете? В похищении?

– Не подозреваем. – Олег осторожно взял тонкую фарфоровую чашечку и принюхался. Бесподобно. Впрочем, булочки пахли еще лучше. «Да черт с ним со всем!» – махнул он в душе рукой и взял одну. – Просто госпожа Решетовская выказала странную осведомленность, и человеку это, естественно, показалось подозрительным. Как и нам.