Смертельная ртутная ложь. Жалкие свинцовые божки

Кук Глен

Я пригласил себя к стойке бара:

– Приготовь мне бифштекс с кровью, Сарж. И дай знать Морли, что я здесь.

Сарж хрюкнул, поскреб внизу живота, поддернул штаны и задумался, вместо того чтобы приступить к делу. Мысли высказывались вслух и сводились к следующему: почему, собственно, я полагаю, что Морли хоть на ломаный грош интересует, где я нахожусь, – здесь или в преисподней, на давно уготованном мне месте.

– Тебе, Сарж, стоит открыть школу хороших манер для юных леди из высшего общества.

– Вали

в задницу. Щас все сделаю.

Я уселся за стол. Мой бифштекс прибыл раньше, чем Морли. Это был слегка недожаренный толстый кусок первоклассной вырезки. Вырезки из баклажана. Мне удалось затолкнуть кусок в глотку, задержав дыхание и зажмурившись. Не так плохо, если на него не смотреть и не нюхать.

Из кухни возник Рохля – один из дружков Саржа. Из-под расстегнутой рубашки на полфута свисало покрытое черной порослью брюхо. Он остановился и громогласно высморкался в фартук. На его шее на веревочной петле болтался какой-то ключ.

– Что это за хреновина, Рохля? – поинтересовался я. – Запираешь двери, чтобы клиенты не смылись? Почему бы просто не привязывать их к стульям?

– Я, Гаррет, теперь здесь главный виночерпий.

Самые страшные мои подозрения начали оправдываться. Их подтверждало и обоняние, не только слух. Дыхание Рохли было насыщено винными парами. Парень явно нелегально прикладывался к запасам хозяина.

– Морли говорит, нам надо заиметь более классных посетителей.

Видимо, прошли времена, когда Морли почитал за счастье заманить в свое заведение дюжину уголовников.

– Ты, Рохля, самый подходящий человек для этого.

– Вали в задницу.

У этих ребят, похоже, был один учитель риторики.

– Хочешь винца, Гаррет? У нас тут по счастливой случайности кое-что имеется, может, не такое клевое, как «Намбо арсенал», но все же…

– Рохля!

– А?

– Это всего-навсего испорченный виноградный сок. То, что называют вином, – всего лишь прокисший сок. Мне плевать, как ты его именуешь: «сухим», «мокрым» или как-то еще. Ты можешь до Судного дня вести со мной снобистские беседы о вине, но это не изменит главного. Только посмотри, как превращается сок в отвратительное пойло. В нем начинают развиваться плесень и всякая другая гадость. Особенно это относится к винам, которые заимели вы. Винам, которые по карману алкашам и по вкусу крысюкам.

Подмигнув мне, Рохля прошептал:

– Здесь я с тобой, Гаррет. Если бы боги хотели, чтобы порядочные люди пили эту жижу, они б не изобрели пиво.

– Чтобы здесь подавали пиво, тебе следует внушить Морли, что оно самая полезная часть ячменного супа.

Нашу беседу прервало появление самого Морли.

– Вино – средство для предприимчивого ресторатора получать навар с типов, что ходят по улицам держа нос по ветру, – глубокомысленно заметил он.

– С какой стати ты захотел увидеть этих ребят на своей танцевальной площадке?

– Наличность, Гаррет. – Он уселся напротив меня. – Прямо, просто и грубо – вопрос денег. Хочешь иметь больше – ищи способы изъятия бабок у тех, у кого они уже есть. У нашей нынешней клиентуры средств явно недостает. Очень часто. Но я заметил, что к нам заглядывают любители приключений из других социальных групп. И решил придать заведению определенный имидж.

– Зачем?

В ответ он бросил на меня удивленный взгляд.

– Не заставляй учинять тебе допрос, Морли, а то скоро взвоешь от моих вопросов.

– Осмотрись, и ты отыщешь ответ.

Последовав совету, я увидел Рохлю, Саржа и еще парочку местных типов, убивающих время.

– Не очень аппетитно, – заметил я.

– Это все проделки старого дьявола по имени Время, Гаррет. Каждый день мы становимся на фунт тяжелее и на шаг медленнее. Настал час взглянуть правде в лицо.

– Возможно, ты и прав, если имеешь в виду Рохлю и Саржа.

У Морли-то не было и унции лишнего жира, и я сопроводил свои слова знаменитым трюком с бровью.

Он истолковал его правильно и пояснил:

– Человек может порасти жирком и между ушами. Пропадает энергичный стиль мышления, мозг становится вялым.

Взгляд его давал понять, что слова эти в первую очередь относятся ко мне.

– Человек может начать думать, как корова, еще и потому, что не ест ничего, кроме корма для скота. – Я подчеркнуто внимательно посмотрел на ошметки баклажанного филе. Оно оказалось даже хуже, чем я ожидал.

– Сегодня мы проверяем нашего нового повара, – ухмыльнулся Морли.

– На мне?

– Кто может быть лучше? Правда, Рохля? Мы же не можем разочаровывать Гаррета. Едва войдя в дверь, он уже настроился на разочарование. Парень постоянно недоволен, ворчит и ноет. Никак ему не угодим.

– Вам следует отравить меня, – буркнул я.

– Охотно, если это улучшит твое настроение.

– Вот это идея! – восторженно откликнулся Рохля. – И почему мне раньше не пришло в голову?

– Потому что у тебя нет ни единой мысли. А если одна мыслишка и затерялась в пустынном пространстве твоей башки, то она никак не может найти выход, – тихо пробормотал я, но Рохля все же услышал.

– Эй, Сарж! У нас еще остался крысиный яд? Скажи Уиггинсу принести этому парню Гаррету специальный десерт – сюрприз шефа.

Я дал понять, как отношусь к их чувству юмора, и произнес, обращаясь к Морли:

– Мне надо припасть к колодцу твоей мудрости.

– Может, хочешь порыдать на моем плече о неверности одной из твоих девиц?

– А это, однако, мысль. Надо будет попробовать. Может, немного сочувствия…

– Сочувствия от меня ты не дождешься.

– Тогда не слушай моих стонов, я буду выслушивать твои откровения.