Смертельная скачка
Шрифт:
Пришел поезд, темно-красный с серебристой полосой, мы вошли в вагон. Места оказались такими, как я хотел: спиной к гардеробу, где висели пальто, лицом к двери в противоположном конце вагона и к сиденьям напротив. И еще одна удача. Мой пожилой друг, ездивший в отпуск в Лондон, занял место у прохода через три ряда от нас. Ему было хорошо видно Арне и меня, он, улыбаясь, помахал нам рукой. Я сказал Арне, какой это симпатичный человек. Как все норвежцы, добавил я. Арне без конца оглядывался, но сзади висели только пальто, правда, от этого он
Две молоденькие девушки с ярко-голубыми глазами сели лицом к нам. Я подвинул ноги, чтобы им было удобнее, и улыбнулся. Они тоже улыбнулись и сказали что-то на своем языке.
— Я англичанин, — пояснил я, и они повторили «англичанин», и кивнули, и снова улыбнулись. — А это мой друг Арне Кристиансен. — Они восприняли мои слова как эксцентричность иностранца и, хихикая, поздоровались с ним. Арне ответил на их приветствие, но он годился им в отцы, и его не интересовала их девичья болтовня.
Поезд вез нас назад в Осло. Мы с Арне обсудили, почему мог не прийти Иоганн Петерсен, и я сказал, мол, надеюсь, он позвонит еще раз.
— Ты дашь мне знать, если он позвонит?
— Конечно, — ответил я.
Снова появилась леди в голубом переднике, толкая перед собой по проходу тележку. Я сказал, что теперь моя очередь покупать кофе, и купил, несмотря на протесты Арне. Девушкам я тоже предложил кофе, они посчитали это остроумной шуткой и покраснели до корней волос, а потом попросили Арне узнать, прилично ли будет, поскольку они не любят кофе, взять апельсиновый сок. Леди в голубом переднике выслушала перевод Арне и с улыбкой отдала ему мою сдачу.
У Арне постепенно появился взгляд затравленного зверя, как всегда в толпе.
— Давай пойдем куда-нибудь, где поспокойнее, — предложил он.
— Иди, — сказал я, — мне нравится здесь.
Он покачал головой, но остался.
К его облегчению и моему сожалению, в Гамаре девушки, хихикая, попрощались и, то и дело оглядываясь, ушли. Никто не занял освободившиеся места, но, когда поезд тронулся, мой пожилой друг встал и подошел к нам.
— Разрешите, я сяду с вами? Это так интересно — поговорить об Англии.
Для Арне это было уже слишком. Он вскочил и отправился в соседний вагон, дверь хлопнула за его спиной.
— Я огорчил вашего друга? — с озабоченным видом спросил пожилой путешественник. — Простите.
— У него неприятности, — объяснил я. — Но не вы их причина.
Успокоившись, он пустился в воспоминания, которые наскучили мне до смерти, но похоже, что спасли жизнь. Он все еще неутомимо рассказывал о Лондоне, когда мы приехали в Осло. На платформе, сопровождаемый бдином, стоял, как и обещал, Эрик и высматривал меня в окнах.
У них оставалось мало времени. Если эти двое захотят выполнить задание сейчас, им придется действовать на глазах у всех.
Я вышел из вагона и направился к Эрику. Дорогу к нему мне перегородили с тошнотворно деловитым видом два человека, которых я меньше всего хотел бы видеть.
Глава 16
Битва
Эрик заметил их в тот же момент, что и я, и закричал во всю силу легких:
— Полиция! — Все, у кого были уши, остановились и оглянулись. — Полиция! — вопил Эрик, показывая на Желтые Глаза и его напарника. — Эти двое воры! Хватайте их! — Он повторял эти слова по-норвежски и по-английски. И крик его разносился по всему вокзалу.
Нервы у них не выдержали. Желтые Глаза и мой лондонский визитер посмотрели на растущий круг пассажиров, вытаращивших на них глаза, и вдруг бросились бежать. Никто не попытался задержать их. У всех прохожих было одно и то же выражение — глубочайшего изумления.
Эрик подошел и довольно потряс мне руку.
— Я применил вашу теорию на практике, — сказал он.
Я непонимающе взглянул на него.
— Кнут сказал, мол, вы считаете, что они не будут убивать на глазах у публики. Вот я и собрал публику.
— Спасибо.
— Назовем это расчетом. — Он усмехнулся и потрепал бдина по загривку.
Неприятно признаваться, но у меня вспотели ладони, и всего колотило.
— Мне нужен телефон, — сказал я.
— Вам нужен хороший глоток виски.
— И это тоже. Я вернулся. Звоню с вокзала, — сказал я Кнуту.
— Слава богу.
— Сработало? — спросил я, и сам удивился своей горячности, но ведь я почти семь часов продрожал, рискуя своей шкурой, а после этого трудно быть спокойным.
— Да. — Голос прозвучал со странной сдержанностью. — Во всяком случае... ja.
— Что случилось?
— Вам лучше приехать в полицейский участок. Легче объяснить.
— Хорошо.
Я вышел из будки и почти упал на Одина, который лежал поперек двери, как средневековый паж. Дог с упреком взглянул на меня, не спеша встал и зевнул.
— Вы не видели где-нибудь Арне Кристиансена? — спросил я Эрика.
— Кого?
Я поискал глазами в толпе Арне, но без успеха.
— Неважно. Наверно, он поехал домой. В сгущавшихся сумерках Эрик спокойно вел машину (всего один раз нырнул под красный свет), и мы благополучно добрались до полицейского участка. Я поднялся наверх, где Кнут в одиночестве сидел за столом и жевал карандаш. Он жестом показал мне на стул для посетителя, и что-то вроде улыбки мелькнуло у него на лице.
— Ну... Мы сделали все, как вы предложили. Положили схему в камеру хранения в аэропорту и всунули ключ от нее в шлем, который лежал в вашем номере в «Гранд-отеле». Мы обсыпали угольной пылью все поверхности, которых мог коснуться вошедший. Потом ждали в Форнебу, кто придет за схемой. Кнут провел карандашом по зубам.
— Он пришел.
— Кто?
Кнут вздохнул.
— Пойдемте лучше посмотрим, и вы увидите. Он повел меня вниз, потом по коридору с непокрытым ковром полом и остановился у покрашенной в кремовый цвет двери. Яркий свет из комнаты бил в «глазок», устроенный в двери на высоте головы.