Смертельная верность
Шрифт:
И вдруг такая удача! Кончилась, видно, в его жизни черная полоса.
На очередной тренировке появился вдруг стартовый пистолет в руках у фигуранта. Зачем? А это, говорят, соревнования у нас скоро по «Русскому рингу». Так там фигурант будет в собак будто бы стрелять, реакцию проверять на выстрел. Вот, из стартового пистолета и будет проверять. Так что же, стрелять будет по-настоящему? Ну да, нужно же как-то имитировать выстрел. Вот из стартовика и будет имитировать. Да сейчас сам посмотришь.
Он смотрел и боялся поверить своему счастью. Вот же оно, решение. Ух, как
Ларка бушевала, как гроза в горах. Зрелище было страшное и величественное одновременно.
— Живодерство сплошное! — орала она, потрясая кулаком. — Куда только «Гринпис» смотрит?
Взгляд ее при этом был пламенным, а лицо — решительным. Вылитый Ленин на броневике. Еще бы лысину и кепку.
Представив лысую Ларку, я хихикнула и тут же, смутившись, закрыла рот ладонью. Человек кипит праведным гневом, а я смеюсь. Некрасиво получается. Хватит того, что Света улыбается в открытую, наблюдая за Лариской с нескрываемым интересом.
Бушевала подружка под впечатлением вчерашнего занятия на собачьей площадке. Ужасалась применяемым методам.
— Нет, вы только представьте, щенки маленькие, ну просто крохотули. А эта стерва говорит: «Не жалеем. Резче дергаем за поводок, чтобы через голову кувыркнулись». Представляете? Садистка какая-то. А если ее кто-то послушается? Он же запросто щенку голову оторвет.
— Не оторвет, не бойся, — веселилась Света. — Щенки, они крепкие.
— Вот не понимаю я твоего равнодушия. Ты что же, допускаешь такое обращение с животными?
— Да какое обращение, Лариса? Что ты такого ужасного увидела? Рывки поводком? Нет в этом никакого садизма. Это не строгач и не ЭШО, слава богу.
— А что такое ЭШО, — встряла я.
— Электро-шоковый ошейник. Жуткая штука, но очень эффективная. Если собачка команду не выполняет, ее током лупит. Видела в кино, как фашисты Кротова от заикания лечили? Вот и здесь примерно то же.
— Ужас!
— Согласна. Вот это ужас и есть. А то, что так потрясло нашу Ларису, совершенно безобидные приемы дрессировки. Ошейник там мягкий щенячий. От рывков этих щенку не больно, а неожиданно и обидно. Потому что приходится делать не то, что хочется, а что говорят. На первом занятии все хозяева обычно в шоке. А через пару недель щенки уже дисциплинируются и владельцы успокаиваются.
— Никаких пары недель, — заявила Ларка решительно. — Ноги моей больше не будет на этих занятиях. У меня щенок не лишний.
— А вот это ты зря, — враз посерьезнела Света. — Вам на дрессировку обязательно надо. Лиза твоя и так уже тебе на голову села. А подрастет еще немного, что ты с ней делать будешь. Давай не дури.
— Я другого инструктора поищу. А к этой стервозине больше не пойду.
— А у другого инструктора, думаешь, не то же самое будет? Методы дрессировки у всех одинаковы. А эта, как ты выражаешься, стервозина — очень опытный инструктор. И очень мягкий, кстати. Она вообще сторонник методов дедушки Дурова. Но нельзя совсем без отрицательного подкрепления, понимаешь. Хозяин должен быть главным. Он должен решать, что собаке
Света вздохнула и, поднявшись с дивана, обняла Ларку за плечи.
— Пойми ты, вот это вот шлепанье мягким ошейником по шее для щенка не больно. Обидно — это да. Поэтому они и верещат так на занятиях.
Ларка орать прекратила, но все равно упрямо мотала головой. Никакие доводы не могли ее сейчас убедить в том, что инструктор действует правильно. Ну или по крайней мере допустимо.
— Мне Лизу жалко, — прошептала она и смахнула слезу. — Она же такая маленькая, а я ее за шею.
— Ничего с твоей Лизой не сделается, поверь. А немножко дисциплины ей только на пользу пойдет. Ты ее совсем разбаловала. Вот почему она у тебя в кресле валяется, например?
— Там мягче.
Света возмущенно всплеснула руками и повернулась ко мне, ища поддержки.
А что я могу сделать? Ларка в своей драгоценной Лизе души не чает. Я не удивлюсь, если та скоро на кровати будет спать, а сама Лариска в прихожей на коврике.
— Лариса, она собака! Со-ба-ка. Ей не надо мягче и удобнее. В собачьих стаях на возвышении спит вожак. И у вас должно быть то же самое. Ты главная, значит ты сидишь в кресле и на диване. А ее место на полу. Сегодня ты разрешаешь ей на кровати валяться, завтра не трогаешь, когда она ест, а послезавтра побежишь в больницу с покусами. Это очень серьезно, я тебе уже сто раз говорила.
— Но мне ее жалко. Она так смотрит.
«Почти как человек» — вспомнилось мне совсем некстати. Перспектива, нарисованная Светланой пугала.
— Ну-ка, брысь отсюда, — я подтолкнула Лизу под мягкую попу с кресла.
Она посмотрела на меня недовольно, но все же спрыгнула на пол и улеглась рядом.
Света одобрительно кивнула головой и постановила:
— Значит так. На занятия ходите как миленькие. И чтобы я вот этих вот стенаний больше не слышала. Вам обеим это только на пользу будет. Собака научится команды выполнять, а хозяйка с собакой правильно обращаться.
— А то пристрелит кто-нибудь твою Лизу, как Джоника, вот тогда будешь знать, — поддакнула я.
Ларка взглянула на нас почти с ненавистью, сгребла Лизу в охапку и принялась целовать в лохматую морду.
Та повырывалась немного, но скоро смирилась со своей участью и замерла, смешно растопырив лапы.
Номер, который высветился на телефоне, был мне незнаком. Посомневавшись немного, я решила все-таки ответить.
Звонила Лида Новикова. Откуда, интересно, у нее мой телефон?
— Так ты же мне сама его дала, — удивилась она. — Сказала звонить, если что-нибудь интересное вспомню.
— А ты вспомнила?
Когда это я успела дать ей свой номер? Может, Лидочка меня загипнотизировала и выманила его? Не могла же я в здравом рассудке захотеть еще разок пережить поток Лидочкиной болтовни. Но так или иначе, мой номер у нее был. И сейчас она звонила, чтобы сообщить мне что-то невероятно важное.
— Так что ты вспомнила?
— Я не вспомнила. У меня новости.