Смертельные игры
Шрифт:
У Голландского тоннеля я поехал на восток вдоль канала и пересек Нижний Манхэттен между Маленькой Италией и Чайнатауном. Дома здесь были старые, в основном из камня или из красного и желтого кирпича, одни покрашены, другие — нет, на всех без исключения потемневшие от времени пожарные лестницы. На тротуарах бурлила жизнь, желтые машины с ревом носились по мостовой, полностью игнорируя правила дорожного движения, велосипедистов и вообще человеческую жизнь. И никто, казалось, не замечал других, словно все здесь привыкли к одиночеству и даже находили в нем определенное удовольствие.
Компания «Люцерно» расположилась в двухэтажном промышленном здании
Я влетел на стоянку, промчался мимо грузовиков, резко развернулся, будто хотел побыстрее оттуда убраться, и въехал прямиком в «линкольн». Выключив двигатель «тауруса», я вылез наружу и, стараясь привлечь к себе как можно больше внимания, стал осматривать дело рук своих. Ну вот, левая передняя фара «линкольна» разбита, хромированное кольцо вокруг нее помято, бампер покорежен. За мной наблюдала парочка чернокожих парней в грязных белых передниках, занимавшихся погрузкой. Один из них зашел в помещение склада, что-то крикнул, и наружу выкатился коротышка в белом комбинезоне с блокнотом в руках. Я тут же подскочил к нему и сказал:
— Вот, пытался развернуться и въехал задом в «линкольн». Случайно, не знаете, чей он?
Коротышка подошел к краю платформы, остановился и посмотрел на машины. На спине комбинезона красными нитками было вышито: «Отличное мясо от „Люцерно“», а на левом нагрудном кармане — «ФРЭНК». У коротышки было морщинистое, кислое лицо, словно он только что обнаружил таракана в пакете с ланчем.
— Боже праведный, ты где водить учился? — спросил он. — Подожди здесь.
И вернулся на склад. Два чернокожих парня заканчивали складывать в грузовик белые коробки с тележки. Они брали сразу по две и с грохотом заталкивали их в кузов. Да, ничего не скажешь, нежное обращение!
Через некоторое время появился Фрэнк и заявил:
— Все, проехали. Считай, что ты чист.
Я посмотрел на него.
— Это в каком смысле, проехали? — удивился я.
«А ведь все было так хорошо спланировано!»
— В том самом, в каком сказал. Ты тут наделал делов, но можешь не волноваться за свою задницу. Вали отсюда.
Древняя как мир идея разбей-им-машину-и-предложи-за-нее-заплатить не сработала!
— Я вот фару разбил и бампер помял, а еще кольцо вокруг фары, — не сдавался я. — Может, хозяин все же глянет?
— Не бери в голову, проехали. Это машина компании.
— А я хочу брать в голову. Я виноват и должен кому-то заплатить.
Он наградил меня взглядом, каким иногда жены смотрят на мужей: «Боже! Где были мои глаза, когда я выходила замуж?»
— Все. Отвали. Усек? Ты что, полный идиот?
— Знаете, как раз в этом и заключена главная проблема современной Америки, — заявил я. — Все мечтают отвалить. Никто не хочет ни за что отвечать. Но только не я. Я не убегаю от ответственности и отдаю долги. Я привык платить за свои ошибки.
«А вдруг мне удастся разбудить в нем национальную гордость?»
Один из чернокожих парней почесал живот и рассмеялся, продемонстрировав две золотые коронки. Фрэнк тяжело вздохнул и сказал:
— Послушай, мне нужно работать. Ты заявился сюда, разбил машину и хочешь кому-нибудь за это заплатить. Отлично. Но я стою перед тобой и говорю, что все в порядке. Мы видели, что произошло. Можешь не волноваться. Тебе не придется платить, не придется извиняться и вообще ничего не придется делать. Ты все понял?
— Но вы же не хозяин машины?
— Что? — спросил он и развел руками.
— И не владелец компании.
— Что? — уже громче спросил он.
— Если вы не хозяин машины и не владелец компании, тогда откуда мне знать, что вы имеете право говорить, типа, все в порядке.
Он тряхнул головой и посмотрел на небо.
— Ну и придурок, твою мать!
— Скажите мне, кто водит эту машину, — проговорил я. — Может, тот, кто ее водит, должен сказать мне, что все о'кей.
— Бога в душу мать!
— Только так будет правильно.
Один из чернокожих парней даже взвыл:
— О-о-и-и-и!
Фрэнк швырнул блокнот на землю и ринулся назад, в помещение склада. Чернокожие парни принялись демонстрировать друг другу золотые зубы и переглядываться. Вскоре Фрэнк опять появился. Он привел крупного лысого мужчину лет пятидесяти с глазами навыкате, головой, похожей на дыню, и тоненьким голоском, как у больного ребенка. Мужчина сообщил мне, что он менеджер, и дал свою визитку. «Майкл Виникотта. Мясокомбинат „Люцерно“. Менеджер». Затем он сказал, что если моя страховая компания захочет с кем-нибудь связаться, то могут обращаться к нему. Он заявил, что высоко ценит мое желание все уладить и компенсировать хозяину машины материальный ущерб, но что в этом нет никакой необходимости.
— Может, нам следует оставить все как есть и вызвать полицию, чтобы получить протокол об аварии, — предложил я.
— Вали отсюда, урод недоделанный, иначе будет разбита не только долбаная фара, но кое-что еще, — взревел менеджер.
Я вернулся к «таурусу», проехал квартал и припарковался в гараже на Брум-стрит. Затем дошел пешком до кондитерского магазина, расположенного напротив «Люцерно», заказал двойной эспрессо без кофеина и сел около окна. Может, стоит вернуться, представиться Эдом Макмахоном [22] и сказать, что владелец «линкольна» выиграл билет достоинством в миллион долларов. Это звучало лучше, чем вся эта муть с разбитой фарой. Только они уже знают, что я не Эд Макмахон. Похоже, надо было именно с этого начать.
22
Эд Макмахон — профессиональный рекламщик и партнер Джонни Карсона, необычайно популярного в США телеведущего, в телевизионном шоу «Tonight Show». (Прим. ред.).
Когда я допивал уже третий эспрессо, из «Люцерно» вышел прыщавый толстяк. Джои. Он был в белом комбинезоне, резиновых сапогах и все в том же синем пальто. Так, так, так. Конечно, не тип из «линкольна», но все равно теплее.
Я заплатил за кофе и шел за ним два квартала до заведения с большой вывеской «Моллюски у Спина». Сквозь витринное стекло я видел, как он уселся на табурет у стойки бара и что-то сказал бармену. Тот поставил перед ним кружку темного пива, затем взял поднос со льдом и начал открывать раковины с моллюсками. В баре было еще четыре человека, но, похоже, они друг друга не знали, и никто ни с кем не разговаривал. Еще человек шесть сидели в маленьких кабинках. Этакое местечко, куда можно зайти в рабочей одежде.