Смертельные инвестиции
Шрифт:
Швенке передал Фрёлику стопку фотографий. Гунарстранна не шелохнулся.
– Она была наркоманкой? – рявкнул он.
– Определенно нет, – уверенно ответил Швенке.
– Ее изнасиловали?
Швенке замялся.
– С физиологической точки зрения – нет, так как внутренние органы не повреждены, – сказал он наконец. – Ясно одно: перед тем как ее убили, она вступала в сексуальный контакт. Хотя… что такое изнасилование? Рассуждая гипотетически, насильник мог ее принудить…
– Значит, изнасилования вы не исключаете?
Швенке снова задумчиво погладил себя по подбородку.
– Нет, –
Выйдя из кабинета, они направились в лабораторию. Ее стены покрывали полки с разнообразными колбами, мензурками и разными коробочками. Здесь так сильно пахло формалином, что Франк уже собрался стрельнуть у босса сигаретку, чтобы не стошнило. Где-то на заднем плане жужжали вентиляторы, тщетно пытаясь разогнать густой запах химикалий. В центре зала стоял стальной стол на шарнирах, закрытый простыней. Под ней просматривались очертания человеческого тела. Покрывало, видимо, набросили на тело в спешке; в углу виднелись пятна крови. Рядом со столом стояло пластмассовое ведерко довольно зловещего вида, закрытое крышкой. На крышке валялись окровавленные резиновые перчатки.
– Нет, нет, это не она! – воскликнул профессор Швенке, заметив, куда смотрит Франк. – Здесь у нас самоубийца, – со вздохом пояснил он. – Приняла два флакона снотворного в один присест!
Все трое молча посмотрели на стол.
– Когда она умерла?
– Кто? – ошеломленно спросил Швенке, поворачиваясь к инспектору Гунарстранне.
– Девушка, которую резали ножом!
– Сейчас мы исследуем содержимое ее желудка. Повторяю, все анализы проводятся своевременно. Пока могу сообщить вам не слишком много. – Он кивнул в сторону стола и добавил еще невнятнее, словно у него во рту прибавилось ирисок: – Конечно, существует погрешность, все значения несколько колеблются. А сейчас как раз…
– Как, по-вашему, она кричала?
Швенке раздраженно повернулся к Гунарстранне:
– Кто?
– Кричала ли она, когда убийца наносил ей удары?
– Д-да, наверное… впрочем, ее могло парализовать. Вполне возможно, удар, задевший легкое, был первым. – Швенке глубоко вздохнул и обратился к Франку: – Вот так всегда. Помню, служил я судмедэкспертом в Тромсе. Если кто-то вешался на балке в амбаре, можно было смело утверждать, что это случилось в ночь полнолуния.
– На убийце было много крови?
Швенке невозмутимо улыбнулся и, прежде чем повернуться к Гунарстранне, подмигнул Франку. Потом он протянул инспектору еще один снимок.
– Как видите, рукоять ножа вся в крови. Скорее всего, испачкались и руки, державшие нож! – Он помолчал. – На самом деле точно сказать трудно… Убийца наверняка забрызгался кровью, но неясно, насколько сильно. Как вы сами видели, на полу возле трупа крови было немного. И, судя по снимкам с места преступления, непохоже, чтобы кровь забрызгала стены и мебель…
Профессор снова повернулся к Франку, собираясь что-то сказать, но ему помешали. Зазвонил серый телефон, стоящий на одном из столов.
– Это вас! – Швенке передал трубку Гунарстранне.
Тот схватил ее и сухо бросил:
– Да?
Франк и Швенке не успели и словом обменяться, а инспектор уже бросил трубку на рычаги.
– Фрёлик! «Конский хвост» нашелся!
Глава 8
– Значит, вы совершенно уверены, что она заперла за вами дверь?
– Да.
– Вы проверяли?
– Нет, слышал щелчок.
– Вы уверены, что она именно заперла дверь? Может быть, это захлопнулось окно…
– Уверен. Это щелкнул дверной замок.
Инспектор Гунарстранна хмыкнул и подпер голову кулаком. В другой руке он держал сигарету, пепел с которой только что стряхнул в пепельницу. Вокруг головы инспектора плавали клубы сизого дыма, однако Гунарстранна не обращал на них никакого внимания.
Напротив Гунарстранны на стуле сидел молодой человек лет двадцати пяти – двадцати восьми. Его длинные черные волосы были стянуты в конский хвост. Франк наблюдал за ним сбоку. Курносый, не до конца оформившийся нос тинейджера не сочетался с трехдневной щетиной. На виске пластырь, не до конца закрывавший коричневато-красную корочку на царапине. Черная одежда подчеркивала худобу. Молодой человек, похоже, не любил заниматься спортом – его трудно было назвать атлетом. Сообразив, что не в состоянии ничего запомнить, Франк включил диктофон и придвинул к себе клавиатуру компьютера, собираясь записывать все, что ему удастся расслышать.
– Сколько времени вы пробыли во дворе? – услышал он вопрос Гунарстранны.
– Не знаю. – Молодой человек нервно кашлянул. – Не больше десяти минут.
Франк Фрёлик записал ответ. Какое-то время в комнате слышалось лишь тихое клацанье клавиш.
– Вас кто-нибудь видел?
– Не знаю.
– Как не знаете? Если вы возились там десять минут или больше, вы, наверное, подняли страшный шум! Сами подумайте!
Молодой человек снова кашлянул и сглотнул слюну.
– Я правда не знаю!
Франк перестал записывать. Со скрипом развернулся к Гунарстранне. Инспектор не спеша смял окурок, встал из-за стола, подошел к молодому человеку. Сел рядом с его стулом на корточки, руки положил на колени.
– Вы боитесь, – заметил он и негромко продолжал: – Вы дрожите.
Молодой человек отвернулся.
В свете настольной лампы извивался сизый дым.
– Зачем вы полезли через забор?
– Я вам уже говорил. Я хотел пойти домой!
– Почему вы не позвонили ей, чтобы она отперла вам дверь?
– Потому что…
– Почему?
– Сам не знаю.
Гунарстранна встал, вернулся на свое место.
– Почему вы пришли в полицейское управление?
– Что значит «почему»?
– Ну, откуда вы узнали об убийстве?
– Прочитал.
– В газетах не было ни имен, ни адресов.
– У меня появилось предчувствие…
– Что еще за предчувствие?
– Она не отвечала на телефонные звонки. Я звонил, звонил, а она не подходила к телефону. Поэтому я захотел убедиться, что в газете речь не о ней…