Смертельные инвестиции
Шрифт:
Фрёлик кивнул:
– Да, так часто бывает. Я живу в своей квартире четыре года, но понятия не имею, кто мои соседи по лестничной клетке.
– Не все такие придурки, как ты!
– Суть в том, что люди не знают друг друга, хотя живут бок о бок.
– Можно не знать всю подноготную, но ведь не слепые же они! Человеческим особям свойственно любопытство!
Оба помолчали.
– А если у нее был приятель? – спросил Фрёлик.
Гунарстранна медленно опустил стекло и выкинул окурок на дорогу.
– Хочешь сказать, он ее приревновал, и они поссорились? – Он склонил голову набок. –
– Может, он испугался и убежал? – предположил Фрёлик. – Или у него не было ключа от ее квартиры…
– Угу… – Гунарстранна вспомнил, как выглядела грудь покойницы. – Ты ведь ее видел, да?
– Да.
– Приятель на такое способен? – Не дожидаясь ответа, Гунарстранна распахнул дверцу. – Пошли, Франки! За работу!
Глава 5
Франк Фрёлик сидел, скривив губы в язвительной улыбке. Странно слышать, как босс обращается к нему «Франки». Хотя именно так его называют почти все. В детстве соседские мальчишки сразу сообразили, что «Франки» звучит круче, чем «Франк», и подлизывались к нему на футбольных тренировках или если клянчили яблоко. С детства такое обращение закрепилось. Но Гунарстранна не спешил последовать общему примеру. Обычно он обращался к нему по фамилии: «Верно, Фрёлик? Как ты думаешь, Фрёлик?» И при этом, как всегда, боролся с приступами мучительного кашля и щелкал пальцами. Комичное зрелище! Тем более странно слышать, как старый брюзга с пронзительным взглядом называет его Франки.
Он убрал бумаги и последовал за Гунарстранной. Инспектор широким шагом перешел на ту сторону, у дома жертвы остановился, задрал голову и стал смотреть куда-то вверх. Потом развернулся, перешел обратно и снова принялся разглядывать фасад здания.
Франк тоже задрал голову и прищурился. Как всегда, его поразила неожиданная красота лепных карнизов. Умели же раньше строить! И скульптуры… Одна показалась ему новее остальных. Квадратные оконные проемы без каких-либо украшений были вписаны в фасад органично и не портили вид.
– Вон там, – показал Гунарстранна. – Оттуда ее квартира видна как на ладони! Пошли на верхний этаж.
Оба запыхались, пока поднялись на самый верх. В подъезде свет не горел, поэтому невозможно было прочесть фамилии жильцов на табличках. Судя по всему, наверху было две квартиры, хотя жили только в одной. Вторая дверь была до половины завалена картонными коробками и мешками с мусором. Франк нагнулся и прочел имя, выбитое на почерневшей пластинке:
– «Арвид Юхансен».
– Фараоны? – буркнул открывший им старик. – Так и думал, что скоро вы явитесь по мою душу!
Они вошли в тесную и душную квартиру. Здесь тяжело пахло табаком, пылью и чем-то вроде дохлой рыбы. Видимо, хозяин не утруждал себя уборкой. Линолеум на полу был покрыт разнообразными пятнами; давно не мытый пол стал липким. Старый ворчун оказался крепкого сложения; наверное, в молодости был настоящим здоровяком. Он сохранил прямую осанку, но ноги у него не гнулись, а дышал он с присвистом. Астматик? Седые короткие волосы не поредели. Под глазами и подбородком болтались большие морщинистые мешки. Глаза у старика были красными – наверное, лопнул сосуд. Он проковылял в маленькую гостиную и сел в вытертое серое кресло у окна. На другом конце комнаты стоял маленький телевизор с видеомагнитофоном. На экране порноактриса, постанывая, брала в рот огромный член. Франк не сразу сообразил, на что он смотрит. Вскоре Юхансен щелкнул кнопкой на пульте и остановил воспроизведение; затем он взял самокрутку из пепельницы на столе. Сигарета еще не потухла, он снова раскурил ее и затянулся, после чего с хрипом закашлялся. После того как приступ прошел, он сплюнул в платок и выжидательно посмотрел на Гунарстранну. Инспектор с безмятежным видом стоял у окна.
Франк осмотрел комнату. Голые стены. Пол завален порножурналами. Обнаженные женщины в разных позах высовывали языки. На столе раскрытый журнал; на развороте – огромное изображение голой девушки в красном рождественском колпаке и с бананом в паху. Ноги ей разводили в стороны мускулистые мужские руки.
– Есть чем согреться в зимние холода! – заметил Юхансен, проследив за взглядом Франка, и хихикнул, прикрыв рот кулаком. Впрочем, хихиканье скоро сменилось кашлем.
Гунарстранна смотрел в окно до тех пор, пока старик не отдышался.
– Подойдите сюда, Юхансен, – не оборачиваясь, приказал он. Хозяин квартиры повиновался, хотя Гунарстранна не доставал ему и до середины груди. – Вон та квартира, с занавесками на окнах, под углом к вашей…
– Да, она там жила. – Юхансен снова сел. – Наша кобылка. – Он подмигнул Франку. – Любила потрясти сиськами, а они у нее были грушевидные, такие задорные! И задница какая надо – полная, круглая… А там, внизу, – рыжие волосы!
Рука, держащая самокрутку, задрожала. Юхансен подошел к Гунарстранне и ткнул пальцем в нужное окно.
– Ну да, она там жила…
Старик принялся расхаживать туда-сюда на негнущихся ногах. Франк старался не смотреть в его налитые кровью глаза. Всякий раз, как Юхансен поворачивался к нему, глаза у него сверкали, как стоп-сигналы.
– Вам надо найти молодого парня, – просипел старик. – Ему лет двадцать пять – двадцать восемь, особых примет нет, волосы длинные, черные, он их стягивает в конский хвост. Девушки таких любят. – Перед тем как сесть, он уставился в потолок. Самокрутка успела потухнуть, и он долго и безуспешно чиркал старой облупившейся зажигалкой. Пламя удалось зажечь не сразу. Гунарстранна и Фрёлик следили, как старик сцепил пальцы, чтобы не дрожали. Наконец получилось. Юхансен затянулся, выпустил дым и продолжал: – Я всю ночь наблюдал за ними… Видел, чем они занимались.
Фрёлик и Гунарстранна переглянулись.
– Она была настоящая розочка… знала, что по вкусу нам, старичкам. – Он улыбнулся влажными губами и подмигнул Гунарстранне.
– Что именно вы видели? – спросил Гунарстранна.
– Что именно? – Старик снова засипел. – А как по-вашему? – Он поднял правую руку, соединил большой и указательный пальцы и потыкал в получившееся кольцо пальцем левой руки. Рассмеялся, но тут же прикрыл рот кулаком – его снова одолел кашель.
Франк тоже подошел к окну и приоткрыл его. Вдохнул свежий воздух. Какое-то время Юхансен только сипел, пытаясь справиться с очередным приступом. Потом хрипло продолжал: