Смертельными тропами
Шрифт:
— Кладенец теперь твой. Будь достоин его!
Веки богатыря закрылись, губы дрогнули, и он замер навечно.
Мы сняли шлемы и долго стояли молча, каждый по–своему переживая его уход. Мне казалось, что с его смертью умерла часть меня. Может, мы как–то связаны? Или, побывав в видениях в его теле, я теперь воспринимаю себя немного Синеусом? Странное, очень странное чувство.
На землю опустились сумерки. Над трясиной зажглись небольшие огни, они плавали в тумане, то появляясь, то исчезая.
— Красота какая! — восхитилась Катюша.
— Не вздумайте туда идти, — строго предупредил филин. — Они заманивают путников в топь.
После этих слов восторженное выражение лица девушки сменилось на озабоченное. Она спряталась за Володькину спину и явно старалась не высовываться, хотя на обратном пути монстров было гораздо меньше. Гнездо пиявок мы уничтожили, трясовницы, к счастью, тоже не попадались. Ну, а с гнусом теперь все складывалось просто: едва заслышав гул, Леха поджигал траву, Раная поливала кусачих извергов светом, и пока обалдевшее облако в панике металось по воздуху, мы быстро пробегали опасный участок, попутно получая вагон экспы.
Я чувствовал, что с Мечом–Кладенцом поднялся на новый уровень силы. Сейчас, с увеличенной атакой, с удвоенным после нектара великанов здоровьем, пожалуй, можно и с Марселем потягаться. Хотя, подозреваю, у него тоже артефактов навалом.
Наконец болото закончилось, и теперь нас со всех сторон обступал лес. Стемнело, приходилось освещать путь факелами.
— Не могу поверить, что все это случилось на самом деле, — сказал Верлим. — Подумать только, я своими глазами видел легендарного Синеуса.
— Да уж, — кивнул Верховой. — Жаль, что он умер. Но мы сделали хорошее дело.
— Ага. Еще бы пожрать, — вздохнул Серый. — А то живот уже к позвоночнику прилип.
— Это точно, — весело подхватил Леха. — Я тоже не прочь расширить свой кругожор.
Все засмеялись.
— Вы так медленно плететесь, что и в самом деле в пути можно сдохнуть от голода, — проворчал Диоген. — Полечу–ка я вперед, попрошу Василису чего–нибудь вкусненького состряпать.
— Темно же, — возразил я. — Расшибешься еще.
— Ох, великий Нариэль, за какие грехи мне такой хозяин? — заголосил он. — Я филин, понял? Ночная птица. Сейчас вижу лучше, чем днем. Слушай, тебе слово «биология» вообще знакомо?
Да, глупость сморозил, факт. Но признаваться в этом не хотелось, я раздраженно дернул плечом, и мой крылатый друг чуть не свалился.
— Тьфу ты! — в сердцах буркнул он, поднялся в воздух и улетел.
Глава 22. Возвращение
Мы осторожно пробирались через лес, время от времени вступая в бой с монстрами, когда взъерошенный филин вернулся.
— Там… там…
— Что такое?
— Ох… Василису захватили!
— Как так? Кто? — всполошился я.
Оставаться без умной избы совсем не хотелось. Надо же, а ведь совсем недавно ругал себя за то, что использовал свиток курьих ножек.
— Короче, — филин приземлился мне на плечо и, тяжело дыша, продолжал: — В ней кто–то поселился. Свет горит, в окне тени человеческие мелькают.
— Так может, она просто ужин готовит? Печь растопила, и все дела?
— Говорю же, там люди!
— Спокойно, народ, — вмешался Володька. — Диоген, далеко это?
— Да нет, совсем рядом. Она у дороги сидит.
— В смысле «сидит»? — не удержался я.
— Увидишь.
— Хорошо, тушите факелы, — прошептал Верховой. — Заляжем в кустах и понаблюдаем.
Так мы и сделали. Прокравшись к дороге, спрятались за высоким кустарником у обочины и замерли.
Теперь я понял, что имел в виду Диоген, когда говорил, что изба сидит. Она действительно сидела — поджала лапы так, что их стало не видно, и выглядела сейчас, как обычный дом, стоящий на фундаменте. Надо же, сообразила…
Из трубы валил дым, внутри горели свечи, кто–то сидел за столом у окна, были слышны голоса, но разобрать, о чем они говорят, я не мог.
— Кажется, их много, — прошептал Серый.
— Да, — согласился Верлим. — Человек восемь, похоже.
Впрочем, сосчитать их было трудно. Судя по теням, мелькавшим в окне, внутри было не меньше пяти человек. Парочка прохаживалась перед дверью, еще двое о чем–то спорили в стороне.
Откуда они взялись? На обращенных Марселем не похожи: эмоции на лицах обычные, взгляд вполне осознанный. Какая–то странная компания разношерстных мужиков, одетых кто во что горазд. На одном были широкие шаровары и рубаха, на другом длинный, почти до пят, кафтан, двое щеголяли в жилетах на голое тело. На головах шляпы, шлемы, банданы. Что это за сброд?
— Решили, что изба бесхозная, вот и поселились, — прошептал Леха.
— Так, может, пойдем и объясним им, что Василиса наша? — предложила Катюша.
— Нет, понаблюдаем пока.
Один из незваных гостей вышел из избы и скрылся в кустах на противоположной стороне поляны.
— Может, все так потихоньку и уйдут? — усмехнулась Раная.
— Не шевелиться! — раздалось сзади, и в спину мне уперлось острие клинка.
Диоген взмыл ввысь и исчез из виду. Я попробовал повернуться, но тут же получил рану между лопаток.
— Не дергайся, сказал.
На меня набросились, судя по весу, не меньше двух дюжих молодцов. По вскрикам и возне рядом я понял, что не только на меня. Выбили из рук Меч–Кладенец, скрутили толстыми веревками и уложили, словно бревно, на землю. Вот тебе и сброд. Защита периметра просто на зависть.
Кто–то из нападавших забрал у Лехи факел и зажег его. Колеблющееся на ветру пламя осветило наших недругов. Впереди стоял ухмыляющийся мужик с копной растрепанных рыжих волос и огромным крючковатым носом. Рядом топтался еще один, походивший на бочонок, нет, скорее, на цистерну. Из закатанных до локтей рукавов торчали руки, каждая не тоньше двух моих ног. Камзол на его груди еле сходился, над кушаком свисало безразмерное пузо.