Смертельный гамбит

Форстен Уильям P.

Элдин к Габлона исчезли. Он слышал, как похитители с треском пробираются через заросли, и бросил своих людей в погоню, ожидая каждую секунду, что сейчас свалится бездыханным от действия яда.

Справа до него донеслись крики; красные, вырвавшись из укрытия, спешили на помощь своему предводителю.

Осталось сделать еще одну вещь, подумал Оиси с внезапной ясностью, избавившись от приступа всепоглощающего гнева. Повернув назад, он схватил тело первого подвернувшегося под руку

желтого, подтащил его к Наргле и бросил рядом. Упершись ногой в грудь гафа, он вытащил из его груди стрелу, а затем, взяв кинжал из руки желтого, вонзил лезвие в отверстие раны. По

крайней мере, это должно было дать красным пищу для размышлений. Затем, повернувшись, он бросился в лесную чащу в то самое мгновение, когда первый красный появился на тропе, спеша на помощь своему мастеру.

Прервав свои размышления, Оиси нагнулся и осмотрел все еще кровоточащую рану на бедре, а затем принялся зашивать и ее. Иголка поднималась и опускалась, стягивая ниткой края раны. Как ни странно, он заметил ее только после того, когда они наконец прекратили преследование возле самых городских стен.

На протяжении всей погони почти через каждый шаг новый желтый выскакивал им навстречу, преграждая путь. Требовалось всего лишь несколько мгновений, чтобы его убить, но каждый момент промедления позволял группе, уносящей с собой Элдина, оторваться еще на несколько метров, и в конце концов преследователи уже не слышали их, а просто шли по следу и вскоре оказались на открытом пространстве. Перед ними лежал обгорелые городские руины, ворота были широко распахнуты. Оиси испытывал соблазн дать выход своему гневу и броситься вперед, но Мари его остановила.

– Они уже в городе, - прошептала она сдавленным от слез голосом.
– Последовав за ними, мы лишим себя жизни без всякой надежды его спасти.

Дрожа от усталости и отчаяния, Оиси согласился, и отряд вернулся под покров леса, где разбил привал возле небольшого ручья.

Больше половины членов отряда были ранены. Четверо самураев и пятеро гафов погибли, и по иронии судьбы с Оиси вновь осталось сорок семь воинов, включая Мари и Тию. Вскоре они поняли, что враги не использовали отравленные кинжалы. По всей видимости, Ульсак опасался, что Элдин или Габлона смогут случайно получить ранение, и поэтому запретил использовать яд. Без яда воины Аль-Шиги, привыкшие к тому, что в бою обычный порез не менее смертоносен, чем удар в сердце, сразу же оказались в невыгодном положении.

Оиси поднялся на ноги и потянулся. Темно-красное солнце клонилось к горизонту значительно быстрее, чем в его родном мире, где бы этот мир сейчас ни находился.

Продолжая стоять на месте, он обвел взглядом берег. Несколько его людей тоже обмывали раны, другие чистили оружие либо спали глубоким сном.

Посты были расставлены, но почему-то Оиси чувствовал, что теперь в этом нет необходимости. Кольцо окружения больше не сжималось, поскольку Шига получили то, что искали. Еще день назад все, кто находился с Оиси, были уверены, что они будут сражаться, и сражаться хорошо, прежде чем примут смерть, теперь же его воины отдыхали на живописном берегу ручья, зная, что послезавтра игра закончится. Тия уже пообещала им богатство, титулы и то, что можно было назвать рангом даймё [5], за преданную службу ее дяде.

Солнечный диск бросил в небо последний луч и исчез за горизонтом. Семьдесят девятый день их ссылки закончился. Со вздохом Оиси понял, что, если бы у него возникло такое желание, завтра в это же время он мог бы покинуть Дыру.

И уже завтра Элдин будет мертв.

Оиси взял в руки порванное во многих местах кимоно, в котором он когда-то присягал на верность Асано. Рукава были испачканы запекшейся кровью, пятна уже въелись в шелк. Он внимательно осмотрел одежду. Где-то среди

пятен должна была быть и кровь Киры. И все же, как далеко его забросила судьба от родного мира? Оиси посмотрел на небо. Он помнил ночь, когда Элдин вывел его на крышу таверны и показал на звездную спираль, мерцающую в полуночном небе, а затем сказал, что там находится покинутый им дом.

Вздохнув, Оиси попытался снова разыскать на небосводе эту искорку света. Где сейчас Асано, его прежний господин? Теперь Оиси понимал, что то место, куда он попал, не являлось миром духов. Это был мир живых людей и других разумных созданий. Как и в его собственном мире, здесь тоже существовали обман, предательство и другие пороки, которые все люди носят у себя в сердцах. Все, за исключением Элдина, который и многими другими чертами напоминал ему Асано, вплоть до мягкого смеха и желания во всех своих поступках сохранять честь. Как это несовременно, с грустью подумал Оиси, несовременно даже для его мира. Что, кроме предательства, унижения и смерти, принес Асано продиктованный честью отказ подкупить Киру?

Оиси надел запятнанное кровью кимоно и нагнулся, чтобы взять в руки два меча, которые он положил на траву. Повесив мечи на пояс, он улыбнулся, почувствовав их прикосновение. Они были одушевленными существами, его спутниками на пути самурая, с родословной, ведущей начало из кузницы великого мастера Мацумаси, отковавшего мечи собственными руками и вложившего в них душу, наделив способностью чувствовать честь и правду.

За спиной Оиси раздалось слабое покашливание. Он знал, что это Такаси, который всегда так делал, когда хотел поговорить, но в то же время не желал отрывать Оиси от его мыслей. Он повернулся лицом к брату и увидел горе, застывшее в глазах Такаси. Потеря воином единственного сына нанесла его душе глубокую рану, но он не мог позволить своему хорю вырваться наружу до тех пор, пока все не закончится.

До тех пор, пока все не закончится, подумал Оиси. Зергх им тогда солгал, в чем Элдин недавно признался. Даже если им суждено здесь выжить, они все равно не смогут вернуться в собственный мир. Их мир лежал в глубоком прошлом, отдаленном на несколько тысячелетий, и другие вместо них уже приняли там смерть, но почему-то в данный момент это не казалось ему важным.

– Я разговаривал с кохом Тией, - сказал Такаси, и тут же другие самураи окружили их плотным кольцом, в то время как гафы держались чуть в стороне.

– И что же?
– мягко спросил Оиси.

– Она сказала, что в ее стране нас назовут даймё и целый мир станет нашим владением. Она не винит нас в том, что Элдина схватили, и говорит о бессмысленности попыток сделать что-либо больше.

Оиси молча кивнул и посмотрел на Тию, стоящую в отдалении рядом с Зергхом. Она слабо улыбнулась ему в ответ. На ее лице все еще оставался отпечаток пережитой потери.

– Она сказала мне то же самое, - промолвил Оиси. Такаси молчал.

– Так почему ты говоришь мне о том, что я уже знаю?
– спросил Оиси.

– Я решил, что вынужден с благодарностью отказаться от ее предложения.

– И что сделать взамен?
– поинтересовался Оиси, пристально глядя на брата, который хоть и был старше, все же признавал в Оиси лидера.

– Я должен принять смерть вместе с моим господином Элдином, - заявил Такаси.

– Но у нас нет никакой возможности до него добраться,- заметил Оиси.

– Тем не менее я поклялся его защищать. Я допустил оплошность. По крайней мере, я умру с мечом в руке, и в ином мире мой господин Элдин, стоя рядом с Асано, поприветствует меня. Они оба будут знать, что я умер как самурай - с честью.